Жизни Алкиона

Жизнь III, Маноа, 60 000 до н. э.

На данном этапе мы не делаем попытки дать последовательную историю нашего героя; мы просто отмечаем его появление, когда случайно сталкиваемся с ним в ходе исследований, предпринятых для весьма отдалённых объектов. Мы перепрыгиваем приблизительно на десять тысяч лет от последней из упомянутых жизней, и подходим к тому, что может быть расценено как заключительный шаг в основании коренной расы. Не раз прежде делалось то, что похоже на предварительное или неудавшееся начало, и после нескольких столетий роста раса просто сметалась с лица земли под наплывом дикарей; так же, как художник мог бы стереть набросок, чтобы попробовать ещё раз с намерением выразиться ещё лучше. Каждый раз несколько самых многообещающих детей были спасены от истребления, чтобы стать семенем следующей попытки; каждый раз Maну собирал ту же группу служителей, чтобы они, привыкнув к его методам, могли бы воплотиться как его потомки, и так нести расу по выбранным направлениям. Не имея личной кармы, которая бы препятствовала ему, он каждый раз создавал себе тело, наиболее приближающееся к образцу, данному для той расы Солнечным Божеством; единственной трудностью в Его пути были ограничения, наложенные на это тело происхождением, которое, хотя и лучшее из возможных, обязательно нуждалось в совершенствовании. Он должен был брать жену из существующей расы и поэтому Его дети, естественно, были несколько ниже его уровня в отдельных свойствах, специфических для нового типа; но он, обычно, воплощался несколько раз в линии его собственных потомков, и каждый раз приближал расу к нужному типу.

Последнее из истреблений имело место приблизительно в 60 000 до н.э., и несколько тщательно отобранных детей были перевезены на Остров, как и прежде. Среди них была Юпитер, дочь Maну; и когда она выросла, она вышла замуж не за кого-нибудь из её собственной расы, но за Марса, толтекского принца из Пoсeйдoниса, которому Maну устроил воплощение там именно с целью этого брака, потому что он думал, что желательно смешать таким образом часть самой благородной крови толтеков с Его собственной. Самым старшим сыном Марса и Юпитер был Вирадж, и он в положенное время женился на Сатурн, которая была его кузиной и самой красивой среди великих дочерей Maну. Когда последний благословил этот союз, он оставил своё тело и родился как их сын, имея, таким образом, одну четверть крови толтеков к трём четвертям арийцев, каждую из самых лучших своего вида.

В то же самое время родилась Сурья, великая дочь от Его предыдущего тела; и когда они оба достигли подходящего возраста Maну женился на ней, и от этой благородной пары новая Раса перешла в свой заключительный этап развития. Мы заметили необычную особенность в связи с Его семьей и семьями Его сыновей и дочерей – которая едва ли может быть случайной. У него самого было двенадцать детей, и каждый из них в свою очередь имел семью точно такого же размера. Мы наблюдаем то же самое явление, повторяющееся в третьем поколении; несколько Его внуков также имеют двенадцать детей. Почти каждый идентифицированный член нашей группы служителей принял участие в этом усилии, и есть многие, кого пока мы ещё не знаем, хотя, вероятно, в будущем они займутся теософической работой. Очевидно Maну, устроив Себе наилучшее рождение в особенно подходящее тело, и настроенный использовать его как определённое начало Его расы, собрал все силы, имевшиеся в Его распоряжении, и бросил всех Его прямых потомков на быстрейшее применение полученных благоприятных условий. Таким образом, новый тип был быстро и прочно установлен так, чтобы арийский отпечаток проявлялся безошибочно, и даже небольшая примесь той крови показывала себя в течение сотен лет.

Как только у Него появилась подходящая группа способных рабочих, началось строительство могущественной столицы Его будущей империи. Вместо того, чтобы позволить Его городу расти постепенно, вместе с ростом населения, Он постановил с самого начала, чтобы здания строились прежде, чем прибывали жители, и чтобы использовались такие прочные материалы, которые не разрушатся в течение длительного времени. Никогда прежде и никогда с тех пор не было ни одного города, отмеченного мировой историей, который был бы подобен этому; потребовалась тысяча лет, чтобы построить его, и он простоял неизменно почти пятьдесят тысяч лет, пока большая катастрофа, уничтожившая Пoсeйдoнис, не превратила его в руины. Полный отчёт о его величии можно найти в книге “Человек: откуда, как и куда” (главы XV и XVI).

Но нас интересует не законченный город, а сам процесс его строительства, когда сто человек сделали работу, которая могла бы выполняться сотней тысяч. Эти пионеры должны были сначала установить для себя временное жилье, иметь к тому же продукты, чтобы поесть; но однако, они начали выкапывать обширные карьеры, откуда добывали огромные блоки из прекрасного камня, необходимые для монтажа тех зданий, которые позже так удивляли мир. Была у этих людей уникальная особенность – они прежде всего желали и были рады отдать свои силу и энергию работе для будущих поколений – поколений, которые состояли бы частично из них самих, как, вероятно, они знали; но из них самих в других телах, без памяти обо всём этом предшествующем тяжёлом труде так же, как теперь у них не было никакого ясного предвидения ожидающей их славы. Всё же они испытывали радость как от религиозного служения, потому что их великий Правитель сказал им, что это было почётной работой, частью мировой эволюции, громадного плана, представить который они пока ещё не могли. Медленно, очень медленно разворачивался великий проект; пути, которые наши служители магнетизировали с таким постоянным усилием своими ежедневными процессиями за десять тысяч лет до этого, были теперь размечены как широкие прямые улицы, как радиусы паутины; постепенно обозначилось положение пересекающихся улиц, и план целого города начал выявляться по линиям, расчищенным в большом лесу, который покрывал этот участок.

Проходили десятилетия, и громадные здания начали возвышаться и на священном Белом Острове, и на материке. Остров всегда был центром мысли и поклонения этой растущей нации; из каждой точки семи расходящихся улиц можно было заметить его светящиеся храмы и его великий центральный собор, который доминировал над всеми и символизировал жизнь всего города. Но мы имеем дело с событиями текущего дня, когда вся эта слава была пока ещё в мечтах отдалённого будущего; таким образом, мы должны вернуться от жизни города к частной жизни нашего героя.

Самый старший сын Maну и будущего Бoдхисаттвы коренной расы жил окружённый большой группой благородных и любящих братьев и сестёр; возможно, он редко имел более благоприятную для себя среду. Будучи самым старшим – первым, рождённым новой расой, первым образцом нового потока жизни, которая лилась в мир – он имел преимущество самого внимательного личного обучения со стороны его отца и матери. Они жили почти всё время под открытым небом, и большое внимание было обращено на физическую сторону их развития. С очень раннего возраста Maну держал своего сына рядом с собой ночью и днем, очевидно рассчитывая на постоянное влияние личного магнетизма.

Спустя чуть больше года после его рождения прибыла младшая сестрёнка Геракл, и поскольку дети росли вместе, возникла самая сильная привязанность между ними – в любом возрасте. Они учились вместе, играли вместе, работали вместе, поскольку мудрая опека Maну не придавала никакого значения принадлежности к тому или иному полу. В те ранние дни напряжённого труда немногое, что составляет образование, имелось у них, и хотя дети учились читать и писать, книг было мало, и они ценились, как священные сокровища. Для наших предков самым опытным человеком буквально был тот человек, который мог приложить свои руки к чему-нибудь, кто был неистощим в изобретательности, быстр в решениях и действиях, способен в любом смысле этого слова во всех областях жизни. Когда они достигли юности, эти рослые сыновья и дочери Maну были не только великолепной группой представителей новой расы, но также и компетентными, проницательными и уверенными в себе лидерами сообщества, которое возникало на берегах моря Гоби.
Подразумевается, что это сообщество состояло из потомков детей, спасённых во время последнего истребления, на сей раз довольно многих – но что только дети Maну в его последнем рождении (когда Он женился на Сурье) рассматриваются как принадлежащие к божественной расе – Дети Солнца, как они были названы, каждый из двенадцати, идентифицируемый одним из знаков Зодиака. Естественно, эти двенадцать должны были жениться на тщательно отобранных посторонних – то есть лучших из потомков Maну в Его предыдущем рождении; но когда их дети в свою очередь достигли брачного возраста, Он пожелал, чтобы они в максимально возможной степени выбирали своих партнёров в пределах Солнечной семьи. Как видно из сопровождающей диаграммы, эта инструкция выполнялась всеми персонажами, идентифицированными нами.

Уже понятно, однако, что наши идентификации включают менее половины группы служителей, поскольку, хотя мы в состоянии признать всех этих двенадцать детей и тех, на которых они женились, мы знаем только половину их внуков, поскольку мы укомплектовали четыре из этих двенадцати семей и смогли назвать только четырёх или пятерых детей в каждой из других. Когда мы переходим к следующему поколению, наше знание ограничено только потомками Алкиона, и даже там у нас есть едва ли половина от общего количества, только три семьи, являющиеся полными. Спускаясь на ещё одно поколение, мы встречаем несколько отставших внуков самого старшего сына Алкиона Сириуса, но не находим фактически ни одного, кого бы мы знали, в другом месте. Это как раз то, чего можно было бы ожидать, поскольку к этому времени новая раса была уже так прочно установлена, что особой потребности в работе пионеров больше не было, и эго, не столь определённо посвятившие себя самоотверженному служению, могли продолжать новую нацию обычным способом. Число детей в семьях к этому времени нерегулярно, и во многих случаях видно, что потребность преднамеренного регулирования больше не требуется. Группа служителей сделала свою работу, и отдыхает в небесной жизни, пока не наступит время для её следующего воплощения.

Когда Алкион достиг брачного возраста, он женился на своей кузине Меркури, любимом ребёнке Вираджа и Сатурн, девушке высокого развития и сияющей красоты, которую он любил с глубокой и почтительной преданностью. В течение года родились мальчики-близнецы – Сириус и Мицар, которые будут крайне связанными с ним, с Меркури, и друг с другом, поскольку они будут вместе на протяжении столетий. Год спустя прибыл третий мальчик, Электра, и, конечно, никто не смог бы назвать трёх более прекрасных или более счастливых детей. Другие братья и сестры следовали в быстром порядке, чтобы получить свою долю любви и опеки, но эти трое, столь близкие по возрасту, образовали собственную небольшую подгруппу. Они были любопытно одинаковыми на лицо; никто, кроме их родителей, никогда не отличил бы одного из них от другого, и Электра выделялся, когда они были вместе, только тем, что был чуть пониже. Со времени, когда они были уже в состоянии ходить и говорить разумно, они не разлучались; ночью и днём они были вместе и почти всегда с их отцом, кроме тех случаев, когда его работа удаляла его в места, куда они не могли пойти. Они получили шутливое прозвище "троица", потому что они всегда выступали как три идентичных проявления одной и той же силы. Все виды нелепых ошибок были результатом их неразличимости, и "троица" скорее получала удовольствие от них , чем принимала меры для их избежания. Вне семьи расценивали это абсолютное сходство как несколько странное, и хотя это касалось только первых трёх сыновей Алкиона, возникло стереотипное представление, что все его сыновья были неразличимыми – представление, которое было только частично нарушено появлением его следующего сына Фидеса два года спустя, поскольку он также имел сильное сходство со своими старшими братьями. Везде, где трое появлялись, на них смотрели с большим почтением, как на надежду расы и её будущих правителей; хотя Сириус был старшим нa несколько минут, и поэтому был технически наследником, никто никогда не знал, который из трёх был им, и, таким образом, все расценивались одинаково.

У них, возможно, был риск стать испорченными общей лестью, если бы не было нежной мудрости их матери Меркури, которая всегда их учила, что высокое положение несёт с собой непреложные долги и обязанности и что только потому, что их улыбка или доброе слово означали так много для всех, кого они встречали, в той улыбке или добром слове никогда нельзя никому отказывать, независимо от того, насколько занятыми они были, или как неотложна была их работа. Алкион в это время был постоянно занят с его отцом Maну в управлении монтажом огромного полумесяца дворцов, которые должны были сформировать морской фронт будущего города, и его три мальчика интересовались этой работой и просили поручить им управление определёнными частями их дела. Maну с улыбкой согласился, и мальчики были очень взволнованы – одновременно благодарностью за доверие к ним и беспокойством за оправдание того доверия. Рабочие были также очень рады, потому что существовало общее убеждение, что "троица" несёт с собой всюду, где бы она ни была, удачу и спасение от несчастного случая; действительно, в ходе такой громадной работы, которая включала в себя подъём и перенос огромных тяжестей, не было никаких гарантий от возможного несчастного случая.

Таким образом, Алкион жил постоянной работой, этапами которой были начало или завершение того или иного здания. Его главным желанием было получить разрешение на производство монтажа изумительного комплекса храмов, который должен был покрыть священный Остров; но эта честь никак не выпадала ему, поскольку был декрет Kумар, согласно которому необходимо было закончить определённую часть города прежде, чем эта работа могла бы начаться. В редких случаях Maну получал аудиенцию Самого Логоса, и тогда же давались инструкции Алкиону и его трём старшим сыновьям, так что у них была замечательная привилегия и благословенное положение побывать в непосредственном присутствии Правителя Планеты — опыт, который никогда не забывается.

Maну жил среди Его народа в течение полного столетия, и когда Он решил, что будет лучше всего оставить их на некоторое время, Он собрал Своих детей и внуков и сказал им, что Он поручает их рвению работу, которую Он начал; что теперь какое-то время он должен наблюдать это с более высокого плана, но что Он сможет всё ещё консультировать, когда это будет необходимо, того, кто будет главой правящего Дома; и что, когда Он увидит, что станет необходимым Его присутствие, Он спустится в воплощение ещё раз, но всегда в той же самой королевской линии, которая должна всегда сохраняться свободной от любой примеси чужой крови, кроме как только в случаях Его собственного специального указания.

Так Он оставил Своё тело, и по Его собственному желанию оно было перенесено далеко в центр пустыни Гоби и там похоронено. Его наказ состоял в том, что не должно было быть никакого траура по Его отбытию; с той поры Алкион, Его сын (теперь уже сам человек восьмидесяти лет) стал править Его уделом, и работа продолжалась в таком же порядке, как и прежде. Несколько раз Он показал Себя Алкиону во сне и дал ему указания по строительству города, но в основном Он выражал полное удовлетворение тем, что было сделано.

В течение десяти лет Алкион мудро управлял своим, теперь очень увеличившимся сообществом; но в конце этого времени скончалась его нежно любимая жена Меркури, и Он решил передать всю активную работу в руки своих сыновей. Таким образом, он в свою очередь собрал семью (на сей раз его великие дети были вокруг него) и приказал им впредь рассматривать самого старшего сына Сириуса как их короля; затем подозвал его, чтобы тот выступил вперёд и был торжественно возведён на престол. Но Сириус встал на колени перед ним и попросил позволения сделать один заключительный запрос, прежде чем он оставит свою власть; и когда позволение было дано, он объяснил, что почти семьдесят лет он и его братья Мицар и Электра были в самой близкой гармонии, работая и консультируясь вместе ежедневно, так что, действительно, они казались людьми одного сердца и одного ума; и благо, которое он просил, было в том, чтобы это дорогое товарищество могло бы остаться в целости до смерти — чтобы все три брата могли бы иметь звание короля, чтобы они могли бы сидеть вместе на трёх равных тронах, и что, если они когда-либо разойдутся во мнении, решение двух, кто согласится, должно преобладать; что, если один умрёт, другие два должны продолжить правление, и только когда второй умрёт, оставшийся должен стать единственным королём. Алкион сидел некоторое время в раздумье, общаясь с духами его отца и его мудрой жены Меркури; наконец, он дал согласие на эту уникальную договорённость, но только при условии, что после смерти третьего из этого триумвирата, корона должна перейти к Koли, самому старшему сыну Сириуса, чтобы не могло быть никакого вмешательства помимо прямой линии наследования, к которой Maну приложил так много сил. И три трона были должным образом устроены, и Алкион дал своё благословение "троице" – почти так же, как в давние дни их детства, как навсегда дорогим друг для друга, хотя каждый был теперь отцом прекрасной семьи.

Странное тройственное управление работало превосходно, но оно дало начало удивительной истории, которую несли некоторые путешественники даже к далёкому Посeйдонису—истории о том, что среди пустынь Центральной Азии существует большой город невероятного богатства и красоты – город, настолько обширный, что в половине его зданий никто не живёт – которым управляет король, обладающий такой изумительной волшебной силой, что он в состоянии умножать себя, и может быть сразу в трёх одинаковых формах, сидящих на трёх тронах одновременно, когда он вершит правосудие!

После сложения с себя полномочий Алкион жил ещё два года и мирно оставил своё тело в возрасте девяноста двух лет, пожелав, чтобы оно было бы похоронено путём проведения такой же церемонии, как и для его отца, которая и была выполнена соответствующим образом в присутствии трёх правителей и других его детей. Сообщество росло и на сей раз с небольшим вмешательством извне. Его члены были почти полностью изолированы от внешнего мира, как это было десятью тысячами лет раньше.

Их единственными соседями были различные племена, наполовину атланты и наполовину лемурийцы, которые населяли долины среди гор приблизительно на двадцать миль вглубь страны – миролюбивые люди, но совершенно нецивилизованные, возможно, несколько похожие на мaoри, когда их впервые обнаружили европейцы. Но эти люди сохраняли себя, не доверяя открытым территориям около моря, от которого на их предков за столетия до этого вели свои набеги кочевники Taтарии. Некоторые из более смелых духом путешествовали вниз к арийскому поселению и привлекались как слуги и чернорабочие, а “троица” со своими друзьями несколько раз совершала экспедиции в горы, чтобы увидеть деревни горцев; но не было ничего, что можно было бы назвать общением между расами, их языками и обычаями, являющимися полностью различными.