|
Идейно-психологический замысел, моделированный в опорном образе, интеллектуальные и художественные способности по-прежнему руководили творчеством, теперь уже на самой сцене. Стихийные, интуитивные движения чувств и вдохновения, порождавшие душевные движения персонажа, протекали в русле обдуманной концепции. Поэтому исполнение Шаляпина не знало мест среднего художественного уровня, которым бы не хватало подлинной вспышки вдохновения. Мощный потенциал творческой энергии, освободившейся в результате перевоплощения, служил неистощимым резервом для одухотворения каждого момента сценической жизни персонажа. Но сила и напряжение этой стихийной энергии "нутра" регулировались с математической точностью в дозы, необходимые для предельно рельефного показа любого мгновения смыслового движения образа или штриха идейно-психологического замысла. Достигалась подлинная гармония рационального и эмоционального начала творчества, единство "нутра" и творящего разума, столь редкое в актерском искусстве. В современном театре мы часто наблюдаем, как тускнеют со временем спектакли, хорошо звучавшие в первые дни премьеры, как заигрываются роли, бледнеют характеры действующих лиц. Это печальное явление противоречит природе театрального искусства. Творчество актера, (певца и музыканта) в отличие от творчества писателя и художника, не завершается созданием образа. Оно продолжается на сцене. И только тогда искусство актера по-настоящему воспринимается зрителем, волнует его ум и сердце. Шаляпин всегда был творцом на сцене, а не демонстратором содеянного когда-то произведения искусства. В одном и том же образе Шаляпин никогда не повторялся. "Начинаешь внимательно следить,-писал Старк,-за каждым проявлением жизни этой фигуры и — 274 —
|