Искусство толкования. Часть 2.

Но наука и искусство вовсе не являются единственными сферами, в которых проявляются и реализуются идеальные потребности человека. У большинства людей они занимают подчиненное положение и удовлетворяются, следовательно, средней общественной нормой, а потому остаются незаметны­ми. Они выходят на первый план и приобретают актуальность при нарушениях этой нормы. Тут обнаруживается и их содержание. Чаще всего оно выступает в сложном комплексе, где идеальное переплетается с социальным и даже биологичес­ким, где сам субъект не определит, что к чему относится, и где в идеальном можно лишь условно (или, скорее, формально­логически) усмотреть категории качества и количества.

Идеальные представления - о содержании той или иной истины или о степени ее достоверности - в качестве господ-ствущих выступают как нормы удовлетворения потребностей социальных, и действительно такими нормами делаются. Пока норма идеальных потребностей не нарушена, люди обычно даже не замечают того, что им дороги определенные идеаль­ные ценности, - что известные идеи, комбинации идей и представлений и связи между ними имеют для них категори­ческую значимость и что такого рода ценности каждому ре­альному человеку совершенно необходимы.

Такие идеи, их комбинации и взаимосвязи должны быть достаточно многозначны, чтобы норма удовлетворения иде­альных потребностей обладала гибкостью и не слишком часто вступала в противоречия с социальными потребностями. По­тому что, как записал в дневнике Л.Н. Толстой, «человек во­обще стремится к жизни духовной, и для достижения целей духовных нужно такое положение, в котором удовлетворение плотских стремлений не противоречит или совпадает с удов­летворением стремлений духовных» (277, т.47, стр.39).

Если норме не достает гибкости, то социальные потребно­сти исправляют ее; но это не мешает ей и в таких случаях заявлять о себе. Поэтому любой, даже самый неблаговидный, поступок человеку бывает нужно оправдать не только в гла­зах и умах других людей, но и в своих собственных какими-либо идеальными основаниями - тем, что того требует исти­на, что «мир так устроен» и т.п. «Когда один человек бывает несправедлив к другому, - пишет Ст. Цвейг, - он из необъяс­нимого побуждения пытается доказать или внушить себе, буд­то пострадавший в какой-то мере поступил дурно или неспра­ведливо; обидчик облегчает свою совесть, если ему удастся приписать обиженному хоть какую-нибудь пустячную вину» (302, стр.133). «Необъяснимое побуждение» - это, я полагаю, и есть идеальная потребность, а точнее - норма ее удовлетво­рения. Таково давление идеальных потребностей на поведение человека, продиктованное преимущественно потребностями социальными и биологическими. Это давление значительно и неизбежно во всем, что касается морали, нравственности, эти­ки, права..Но, оказывая давление и присутствуя чуть ли не в любой сложной потребности человека, потребности эти меньше всего похожи на потребность познания. В качестве господствующей, наиболее распространенной, средней нормы удовлетворения они выступают теперь как знание не искомое, а уже дос­тигнутое - как некая истина, общепринятая и не нуж­дающаяся поэтому в обоснованиях, проверке, доказательствах. Норма эта есть господствующее суеверие, а ее происхождение от идеальных потребностей познания подтверждается тем, что она оценивается как истина, и в качестве таковой может на­ходиться в резком противоречии с потребностями биологичес­кими и социальными и даже побеждать их. Примеров могу­щества суеверий множество.