Шахматы как модель жизни

В иг­ре, так силь­но за­ви­ся­щей от ло­ги­ки и свя­зан­ных с ней за­ко­но­мер­нос­тей, очень труд­но сох­ра­нять све­жий, неп­ред­в­зя­тый взгляд на по­зи­цию.

Нас дол­ж­ны вдох­нов­лять при­ме­ры ве­ли­ких шах­ма­тис­тов, поч­ти всег­да на­хо­див­ших ори­ги­наль­ные спо­со­бы при­во­дить со­пер­ни­ков в за­ме­ша­тель­с­т­во. Но ник­то не де­лал это­го луч­ше, чем вось­мой чем­пи­он ми­ра Ми­ха­ил Таль. «Риж­с­кий ку­дес­ник» прос­ла­вил­ся сво­ей аг­рес­сив­ной и неп­ред­с­ка­зу­емой иг­рой еще до то­го, как в 1960 го­ду по­верг с тро­на ве­ли­ко­го Ботвинника. Он сме­ло жер­т­во­вал «ни за что» фи­гу­ры и пеш­ки, ко­щун­с­т­вен­но на­ру­шая ис­по­ве­ду­емые Бот­вин­ни­ком прин­ци­пы сов­ре­мен­ных на­уч­ных шах­мат. Таль за­но­во от­к­рыл в шах­ма­тах ро­ман­ти­чес­кое нап­рав­ле­ние, воз­ро­дил и воз­нес на не­бы­ва­лую вы­со­ту ата­ку­ющий стиль иг­ры се­ре­ди­ны XIX ве­ка, ког­да уход в обо­ро­ну счи­тал­ся приз­на­ком тру­сос­ти.

Как ему уда­ва­лось это де­лать? По­че­му ко­ни Та­ля ока­зы­ва­лись бо­лее про­вор­ны­ми, а его сло­ны - бо­лее стре­ми­тель­ны­ми, чем у дру­гих грос­смей­с­те­ров? Он был за­ме­ча­тель­ным «счет­чи­ком», но это лишь ма­лая часть его да­ра. Таль чув­с­т­во­вал мо­мен­ты, ког­да од­них рас­че­тов уже не­дос­та­точ­но для ре­ше­ния проб­ле­мы! Об этом в од­ной из сво­их книг он по­ве­дал сам, вспо­ми­ная о пар­тии, сыг­ран­ной им в 1964 го­ду с грос­смей­с­те­ром Ва­сю­ко­вым: