|
Когда меня выписали из больницы домой после удаления раковой опухоли, я жил вместе с другом. Я вспомнил, что молодая женщина, так успешно вылечившая мою больную поясницу, рассказала мне о лечении белым светом. Когда она «вытянула» из моей спины всю болезнь себе на руки, она взглянула на них и погрузила в свет, чтобы очистить. При этом она пояснила, что делает это постоянно. Мне такая процедура показалась странной, но что мне было терять, кроме рака! И вот мой дружок Джон Иверсон забрал меня домой после операции. Я только что избавился от постоянного приема таблеток и готовился к смерти. Когда наконец в один весенний день я снова почувствовал вкус к жизни благодаря своим друзьям, здоровой пище и юмору, то вспомнил о той необычной молодой женщине, которая навсегда избавила меня от боли в пояснице. Тогда я впервые услышал о лечении белым светом и подумал: почему бы не попробовать? Я поставил музыку Моцарта, сел в кресло лицом к окну, чтобы смотреть на озеро, закрыл глаза и попытался избавиться от ненужного жизненного багажа. Я прежде всего подумал о тех людях, которые мне не нравились, и постарался избавиться от них через прощение. Затем я перешел к прощению самого себя за все мои неблаговидные поступки. Я старался не пускаться в размышления, а просто признать факт существования моих грехов. Дальше я решил попробовать создать целую ванну моего белого света. Поначалу было трудно. Я старался представить себе различные формы света: в виде дуги от сварочного аппарата, пламени, фейерверка... но ничего не получалось. Я открыл глаза и посмотрел в окно на солнце, отражающееся в пузырьках воды на озере. И вдруг я почувствовал, что теряю над собой контроль. Я закрыл глаза, и свет стал проникать внутрь меня. На какое-то мгновение я испугался и захотел пошевелиться, с тем чтобы прервать это ощущение. В какую-то минуту я даже решил, что умираю. Я помню, что подумал в тот момент: мне было все безразлично, я чувствовал лишь то, что меня всего заполняет живительный свет. Я очень быстро оставил мысль о своей никчёмности и почувствовал, как меня всего охватывает чувство любви, причем я одновременно и принимал эту любовь, и отдавал ее сам. Впечатление было такое, что меня всего переполняет свет: он льется из моих глаз, ушей, ноздрей — короче, отовсюду. Помню, как мне хотелось со стороны посмотреть на свое улыбающееся лицо. Все теории, мысли, цели исчезли: мне все было ясно. Все закончилось, как и началось — внезапно. Я понятия не имел, как долго это продолжалось. Я содрогался от смеха, а по лицу текли слезы. Эмоционально я был просто выжат. При этом я все время повторял: «Хорошо, хорошо, со мной все будет хорошо. Что бы со мной ни случилось, все будет хорошо». Я никак не мог дождаться прихода Энни, чтобы поделиться с ней тем, что я испытал. И в этот момент я знал, что женюсь на ней, у нас будут дети и она будет моей спутницей до самого конца. В тот день я и начал писать эту книгу. Я понял, что шмузинг — это единственное, что мне стоит взять с собой из прошлой, не освещённой этим светом жизни. — 94 —
|