* * *Воодушевив себя, погружаемся в тишину . На фоне полного внутреннего безмолвия фокусируем свое сознание на задаче найти самого себя , еще и еще раз творчески переживая открывающийся перед нами путь, пока досконально не познаем все его отдельные участки. Именно этим путем и шел Будда в своем Великом Силлогизме. Когда я говорю «я», то у меня поначалу возникает расплывчатое понятие об этом «Я», переживаемом мною как сумма всего, что я причисляю к самому себе: тело, душа, ум, чувства, мысли, ощущения, желания, привычки, знания, таланты, нрав, характер, короче говоря, все внутреннее и внешнее, сознательное и бессознательное. Я упорядочиваю этот хаос, прежде отделяя все «внешние проявления» моего Я от того, что считаю «внутренним», существенным, неделимым, присущим только мне. Я спрашиваю у всего встречающегося на моем пути вглубь себя, является ли оно лишь внешним выражением меня самого или это и есть то самое глубоко внутреннее, несомненное? Сперва этот вопрос я обращаю к своему телу и органам чувств, заключая в итоге, что они нужны мне лишь для выражения себя во внешнем мире, проявления себя самого, но они не есть Я. Если мое тело окажется искалечено, если в результате несчастного случая я лишусь его членов, если откажут органы чувств, то сам я останусь целым и невредимым, таким, каким и был прежде. Мое тело непрерывно рождается и умирает. В течение года оно обновляется за счет образования новых клеток. Тело моей юности отличается от тела преклонного возраста, но я сам остаюсь одним и тем же. Тело и органы чувств не более чем мои инструменты. Вот первая непреложная истина, возникающая в моем сердце на пути в глубь себя. Теперь я обращаю точно такой вопрос к моим мыслям и чувствам. И, поразмыслив немного, прихожу к выводу: и они не есть Я. Они не отождествимы со мной, а всего лишь средства выражения моего Я. Мне подвластно их анализировать и видоизменять по своему усмотрению, они же со мной ничего подобного сделать не могут. «Я» не есть мышление – пестрое переплетение идей, инспираций, суждений, заключений, познаний – и не моя мыслительная способность. Меня нельзя отождествить и с моей памятью , ибо это я, существующий, знаю, сильна ли она или слаба, или угасла вовсе. Итак, мысли, чувства и память – тоже мои инструменты, которыми я пользуюсь как художник. У меня есть мысли, но я не есть мысль или сумма мыслей; я мыслитель… Постепенно проникая все глубже в себя, обращаюсь с вопросами к своему сердцу: Можно ли меня, по сути, отождествить с моими наклонностями и привычками , с моим характером ? — 241 —
|