|
У маленькой непримиримой женщины, которая переполошила литературный мир своего времени и полстолетия боролась за воплощение семейной миссии Мережковских, был совсем иной путь к себе. Старший ребенок мелкого судебного чиновника и дочери полицмейстера, она с раннего детства прошла суровую мальчишескую закалку. Постоянные переезды, исполнение роли матери для трех младших сестер вместо учебы в гимназии, наконец ранняя смерть отца от туберкулеза, когда ей было одиннадцать лет, и обнаружение этой же болезни у нее самой – все это сделало девочку на редкость самостоятельной и наделило каким‑то совершенно неженским бесстрашием. С детства у нее было множество стимулов и причин ощущать себя скорее хулиганистым мальчишкой, нежели застенчивой девочкой; позже это ощущение укрепилось в ней и присутствовало в течение всей жизни. Непрерывными ударами жизнь рано научила ее бороться; воин по характеру, она вместо ухода от проблем без колебаний избирала нападение. Не получив систематического образования, она избежала стандартов и штампов общества, поэтому так легко вступала с ним в противоборство. Биографы указывают на любопытный случай: когда во время пребывания семьи в Украине Зинаиду определили в Киевский институт благородных девиц, она заболела настолько основательно, что через шесть месяцев ее пришлось забрать обратно. Болезнь и уныние стали детской формой протеста против наступления на ее свободу и желания воспитать «по общепринятой схеме». Но это был последний в ее жизни «тихий» протест; самовоспитание и дальнейшее ободрение самостоятельных решений выработало в ней новую, «мужскую» форму противостояния – агрессивную бомбардировку любого, даже потенциального противника боеприпасами из неприятных для слуха формулировок, начиненных сардонизмом и презрительными остротами. После «профильного» учебного заведения для девушек, где проявилась полная бесперспективность общего образования, ее воспитывали герои книг, которые девочка буквально «проглатывала» одна за одной. Дополнительную пищу для размышлений она получала и от преподавателей Гоголевского лицея во время остановки семьи в Нежине и в классической гимназии Фишера, когда судьба занесла семью в Москву. В итоге юная Зинаида Гиппиус стала на редкость начитанной особой, до удивления ориентированной на самоактуализацию. Ее снедала несвойственная ее современницам жажда признания, причем признания не столько феерического женского очарования, сколько выдающегося интеллекта. Более того, взросление и осознание физической привлекательности все чаще подталкивало ее к использованию пленительной внешности в качестве оружия. Обладая харизматично‑притягательной наружностью, она то вела себя вызывающе, даже скандально, то изумляла королевскими манерами, подкрепленными остротами самобытного ума, и все с одной‑единственной целью – приковывать внимание, по‑мужски доминировать над всеми и принуждать поклоняться себе. — 163 —
|