|
ханного трупа. 223 Заслуживающим особого внимания явлением в коллективной рефлексо- логии может быть естественное торможение мимико-соматического рефлекса толпы, вызываемого казнями и расстрелами. Всякому известно, как действует на нервы убийство в мирной обстановке и как привыкают к убийству на войне. Привыкший к бою солдат перестает испытывать угнетение или страх, он скорее возбуждается в бою и как бы пьянеет, пренебрегая опасностью. Мимико-соматическая реакция, таким образом, постепенно все более и более притупляется вместе с частым повторением у каждого индивида, и, в конце концов, реакция, возбуждаемая даже перед лицом собственной смерти, испы- тываемая каждым при соответствующих обстоятельствах, совершенно затор- маживается. Постоянное ожидание смерти делает человека безразличным при действительной опасности "*. Здесь речь идет о более или менее полном подавлении мимико-соматиче- ской реакции, являющемся в результате известного переутомления. В под- тверждение сказанного в мемуарах участника Парижской Коммуны, на- чальника уголовного розыска Каттелена мы можем прочесть между прочим следующее: <В конце концов, так как утомляешься от всего, то солдаты не истребляли больше пленных, но стреляли без гнева, без дикого завывания, но в полном порядке и с мудрой экономией патронов. Два или три выстрела из шаспо, иногда даже один, сделанные без сомнения в упор, в череп, и все было кончено. Под конец и жертвы стали позволять себя приставлять к стене со спокойным отречением. Только не- сколько скромных жалоб: "Мой бедный мальчик, что это вы хотите там делать, вы не дали даже мне времени поцеловать моих детей"> ^°. Большего безразличия перед лицом смерти как с той, так и с другой стороны трудно даже и представить. Даже простые люди, видя кругом себя казни, привыкали к предстоящей своей смерти как будто к самому обыкновенному акту. Так, в Оранже крестьяне даже поплясывали на эшафоте, а 15-летний мальчик спрашивает палача: <Ты очень больно мне сделаешь?> Нечего говорить про стойкость руководителей революционных движений, которые обычно почти все умирают с героическим спокойствием, чему спо- собствует их воодушевление и выработанная стойкость нрава. Известно, какое равнодушие проявил Дантон на эшафоте: <Ты покажешь мою голову народу, она стоит этого>, - были его последние слова. Случались даже шутники на эшафоте. Так, один, шутя, желает зрителям большей удачи, чем он ее имел, другой вышучивает под гильотиной и народ, и самого палача. — 317 —
|