|
относится ко всем воздействиям, которые не соответствуют ее настроению, и, наоборот, она очень чутка к воздействиям, так или иначе отвечающим по своему характеру ее общему настроению. Ее наблюдательность и сосре- доточение в этом отношении обостряется. Это совершенно аналогично тому, что мы имеем и в настроении отдельной личности. При пониженном или угнетенном настроении человек мало или даже вовсе недоступен всему, что противоречит его настроению, и даже тому, что может его развлечь и поднять настроение. Наоборот, при повышенном настроении человек недоступен ^* к горю других. С другой стороны, в периоды политических переворотов, смут и восстаний под влиянием обостренных политических отношений более или менее обыч- ными должны считаться коллективные опасения и коллективная подозритель- ность. Как во время великой французской революции, так и во время русской революции опасения возможности контрреволюции не оставляли общество в течение почти всего времени революции, и на этой почве развивалась коллективная подозрительность благодаря чему видели контрреволюционера почти во всяком человеке, не принадлежащем к правящим партиям, и привлекали к ответу по самому малейшему поводу. Также и во время войны развивается усиленная подозрительность коллектива по отношению к шпионам. Особенно это проявляется в странах, в которых, как например, в Германии, военный шпионаж поставлен на необычайную высоту. Можно сказать, что в зависимости от развития шпионажа естественно стоит и ^^ Подробности и многочисленные примеры коллективных иллюзий и галлюцинаций см. в моей книге <Внушение и его роль в общественной жизни>. 171 развитие <шпиономании>, ибо чем выше поставлен шпионаж в своей стране, тем более возникает опасность, что в такой же приблизительно мере шпионаж существует и в неприятельской стране, а потому вполне естественно подоз- ревать неприятельский шпионаж кругом себя. Вот почему, например, в Германии, в период бывшей войны больше, чем в какой-либо другой стране, поражало обилие плакатов на улицах, площадях, вокзалах, в магазинах, ресторанах, кафе и других общественных местах, предупреждающих об опас- ности шпионажа. Нечего говорить, что германская <шпиономания> направилась прежде всего против тех иностранцев, и между прочим против русских, которые не успели выехать из Германии до периода объявления войны. Затем все острие этой шпиономании обрушилось на пленных. Нам ближе известны в этом отношении данные, которые относятся к русским военнопленным. Наиболь- — 242 —
|