|
При всей очевидности значения в современном научном анализе человека категории «субъект» довольно ощутима проблема инерции категориального аппарата. Все еще взаимодействие человека с миром интерпретируется преимущественно в контексте «адаптивной парадигмы», хотя по нятия «иеадаптивное», «сверхадаптивное» «надситуатив-ное» «инициативное» «свободное» и прочие похожие характеристики по отношению к человеку, его психике, поведению, к нему как к личности применяются с нарастающей частотой. Еще А. Маслоу, критикуя коллег по цеху, писал: «Некоторые авторы говорят, что мастерство, продуктивность и компетентность могут представлять собой активные, а не пассивные способы приспособления к реальности, но эта мысль все равно сводится к теории приспособляемости» [16, с. 222]. Далее, противопоставляя свою позицию упомянутым выше «некоторым авторам», Маслоу утверждал, что «мы должны признать существование [у человека — З.Р.] способности подниматься над окружением, быть независимым от него переделывать его» [16, с. 222]. Еще более категорично звучат следующие высказывания основателя гуманистической психологии: «Мы не должны забывать об автономной самости... К ней нельзя относиться, как к простому орудию адаптации». Психика «не является отражением внешнего мира и не стремится при-способиться к нему» [16, с. 228]. Более того, «умение приспосабливаться» определенно не является синонимом психического здоровья» [16, с. 256]. Тем не менее, у многих последующих авторов мы продолжаем встречать в различных вариантах все тот же вопрос. Например, в известной книге С. Мадди он сформулирован в следующем виде: «Высшая форма жизни — это трансцендентность или адаптация?» [14, с. 196]. Е.Р Калитеевская и В.И. Ильичева [12], пытаясь определить цель и смысл терапевтического вмешательства, задаются вопросом, который выносят в название статьи «Адаптация или развитие: выбор психотерапевтической стратегии». Итак, с одной стороны, неадаптивная природа человеческого поведения, психики и личности очевидна и нарастание конструктивного исследовательского интереса к этой стороне проблемы также бесспорно. Даже в текстах советского периода СЛ. Рубинштейн [18] предлагал опреде- ^TyiYMKV не только как отражение реальности, ут- лять ПСИАУал^ ая при этом свойственную ей способность противоборствовать оказываемым на нее воздействиям, а также способность вступать с ними в активное взаимодействие. Рассматривая вклад СЛ. Рубинштейна в развитие отечественной психологической мысли, авторы предисловия к переизданию его трудов написали следующее: «Философс-ко-антропологическая онтологическая концепция познания Рубинштейна, преобразуя, «снимает» официальную марксистскую теорию «отражения» [1, с. 23]. — 89 —
|