Никология

492

мальчика в Углицкий полк. С этим полком мальчик до конца войны был неразлучен. Он участвовал во многих боевых сражениях против турок. Солдаты его очень любили и берегли. И вот последний разговор Скобелева с 15-летним «сыном полка»: «Я вас хочу домой отправить. К родным, — сказал генерал. — Они меня не примут, — ответил маль­чик, — Я вам дам средство кончить курс. Назначу вам стипендию. А я сбегу все-таки и опять сюда, — невозмутимо возражал юный солдат. —... Ведь из классической гимназии Скобелевым не выйдешь» [70]. Видимо, аргументы мальчика подействовали на прославленного генерала и он оставил его в своем отряде.

Из русско-турецкой и особенно Великой Отечественной (1941-1945) войн армии привезли с собой много так называемых «детей полка». Эта гуманная солдатская традиция сохранилась до наших дней.

Религиозность, вера в приметы, талисманы. Русская православная цер­ковь всегда считала солдат-освободителей христолюбивым воинством. Русский солдат был религиозен в смысле набожности, которая вытекает из одного, причем главного источника — веры в Бога. Лучшим доказа­тельством этого является сам образ жизни солдата, его простота, его нравственные поступки, соответствующие христианской морали. Война имеет смысл, если она духовно оправдана и нравственно необходима.

Какие же николого-эстетические качества характеризуют воина христолюбивого? На этот вопрос отвечают знаменитый в свое время богослов Иннокентий (в миру И.А. Борисов), архиепископ Херсонский и архиепископ Могилевский Стефан: «Похвала воину, когда он верен своей клятве, послушен своим вождям... Честь воину, когда он неустрашим, мужествен, презирает опасности и самую смерть... Слава воину, когда он среди победы великодушен, умеет быть львом на поле брани и агнцем под кровом бедной хижины земледельца, способен не поражать только врага надменного, а простереть руку сострадания к врагу падшему: но в ком скорее можно обрести все сии прекрасные качества, как не в душе воина христолюбивого?» [113].

Солдаты А.В. Суворова и М.Д. Скобелева отличались глубокой религиозностью, не чуждой суеверия. Да разве может быть солдат, как правило, бывший крестьянин на войне не суеверен? По роду своей сол­датской службы он ежеминутно подвергает себя смертельной опасности. Как же тут не быть суеверным?

Мужественные русские солдаты с изумительным терпением перено­сили военные лишения. М.И. Драгомиров приводит следующий пример. Одной сестре милосердия, у которой всегда не хватало экземпляров Евангелия для чтения раненым, офицеры резонно заметили, что им не нужно читать Евангелие, а нужно учиться на них чувствовать и понимать его. В одном из фронтовых лазаретов тяжело раненному солдату нужно было отрезать обе ноги. «Ампутируемый решительно отказался от хло­роформа, потребовал трубку; доктор дал ему громадную. Страдальцу отрезали одну ногу - он и не простонал. Начинают резать другую. Сол­дат только затягивается табаком. Были при этом и сестры милосердия. Молоденькая не выдержала... начинает рыдать, ее останавливают... Молчите. "Незамай! —защищает девушку солдат. —... Известно, еебабье дело - пущай голосит!.."» Несмотря на тяжелую обстановку, вспоминает Вас. И. Немирович-Данченко, окружающие невольно улыбнулись и задали мужественному солдату вопрос: почему он отказался от хлоро­форма, ведь легче было бы, все так делают? ...«То все... А мы на особом положении, - ответил солдат, - мы Скобелевские!..» [71].