Никология

И. Кант нередко испытывал напряжение от полноты чувств. Но ког­да они были чрезмерными, превышали границу, он включал механизм психической защиты, механизм самодисциплины, которые спасали его от излишнего эмоционального возбуждения.

Среди педагогов-мыслителей XX века выделяется личность А.С. Ма­каренко. Любовь к Ольге Ракович - одна из самых ярких страниц его личной жизни. Интересны в этом плане письма Макаренко к Ольге Петровне, в которых он предстает перед нами в новом, совсем неожи­данном для нас интимном ракурсе.

В самые трудные минуты своей жизни, отмечал Макаренко, я обра­щаюсь к любви как особой «ценности человеческой сущности». Этому чувству он придавал вполне эстетическое значение. Любовь-страсть напоминала ему прекрасную бурю на фоне чистого неба, которая опь­яняет и захватывает человека.

Молодая, красивая, не по годам умная, в меру легкомысленная, Ра­кович нравилась в колонии им. A.M. Горького всем, но особое чувство питал к ней заведующий. Макаренко не скрывал своего одиночества, отмечал существенные недостатки своего лица. «Женщины, - откро­венно признавался он в письме Т.В. Турчаниновой, - никогда меня не любили по-настоящему, а только начинали любить» [64].

Это была странная, прекрасная и одновременно трагическая не­разделенная любовь. Макаренко привлекали в любимой женщине, по существу, ее недостатки, свойственные молодости: серьезность и легкомысленность, беззаботный смех, улыбка, «красота доверчивого осторожного взгляда краешком глаза... и красота покрасневшей от сму­щения радости». Макаренко же обладал преимущественно никически-ми чертами характера: глубиной, красотой мысли и чувства, огромной волей, интеллигентностью, педагогическим тактом и т. д. Эти и другие

192

; I

«недостатки» обычно не соответствуют идеалам молодых и тем более красивых девушек. «Я чувствую сейчас в себе огромные силы, - пишет он Ракович, — но... уже хорошо знаю, что эти силы слишком глубоко во мне скрыты. Вы не можете их увидеть. Это силы мысли и философского синтеза. Если Вы их увидите, Вы отравитесь ими навсегда. Вам не нужно их показывать. А то, что Вам нужно и что Вам поэтому нравится, того у меня нет: ни беззаботного смеха, ни остроумия без претензий, ни ясной силы жизни: живи, пока живется» [65]. В другом письме к любимой Макаренко писал, что за нее, т. е. за свою любовь, он будет бороться: «Любить Вас, поклоняться Вам, всегда видеть Вас перед собою — моя воля. Я так хочу, и я так решил... Вы тем и хороши, что Вас никакой черт не разберет» [66]. Пройдут годы, и его любимый воспитанник Семен Калабалин напишет Ольге Петровне: «Мы, колонисты тех давних дней,., страшно злились на вас... Я помню, мне иногда хотелось подойти к вам и сказать: «А Вас Антон Семенович очень любит». Антон Семенович был наш, и нам хотелось, чтобы он полюбил только ту женщину, которая и нам была бы по душе».