|
Мне очень больно видеть подростков, оболваненных идеей зарабатывания денег, не важно, как, детей, не получивших доступа к своей уникальной мечте, детей, избравших себе кумиром золотого тельца не потому, что они действительно в него верят, а потому, что их в этом убедили средствами рекламы и массовой информации. Больно видеть зомби во вчерашнем живом и настоящем ребенке, больно видеть родителей, не сумевших защитить самое важное в жизни, прозевавших торги, на которых их дети пошли с молотка… Я ведь говорю сейчас не обо всех людях, которые избрали занятия предпринимательством, маркетингом и финансами. Каждый одарен по-своему. Всегда были нужны хорошие купцы, импресарио и банкиры. Они первыми осваивали мир, иногда становились восторженными и щедрыми меценатами. Больно лишь за то, что, поддавшись моде и соблазнившись сладким разрекламированным куском, человек упускает свой эксклюзивный шанс состояться по-другому, по-своему. Как же жить в стране, захваченной врасплох изобилием? Какая еще революция нам нужна, чтобы избежать колбасного рая и неизбежной скуки сытости? На этот вопрос отвечает, во всяком случае, пытается ответить герой Стругацких Иван Жилин (роман «Хищные вещи века»): «Семь лет назад ты объяснил мне, что твой народ проклят. Мы пришли сюда и сняли проклятие с тебя, Рюга и с многих других детей, у которых не бывает родителей. А теперь ваша очередь снимать проклятье…» Мы с детства знаем о том, как снимали проклятья на стройках и в лабораториях, а вы снимете последнее проклятье, вы, будущие педагоги и воспитатели. В последней войне, самой бескровной и самой тяжелой для ее солдат». Глава девятнадцатая Мама и папа не сошлись характерами
Чтобы друг друга узнать, надо пуд соли съесть. А время-то нас не ждет. А молодость уходит! Кому я буду нужна потом, если сейчас время упущу? Так думает одна (или далеко не одна) молодая женщина. «Как бы не упустить своего счастья», - может рассуждать молодой человек. Рушатся едва и неизвестно зачем созданные семьи, а совместно нажитый ребенок уже появился на свет. И на приеме у психолога рисует (как и практически все дети из таких «бывших» семей) себя между мамой и папой, крепко держащим их за руки. Чтобы не разбежались в разные стороны. Хотя бы на рисунке, в мечте. Когда-то в древние времена была страшная казнь для преступников. Их привязывали к лошадям, сразу к нескольким. И выпускали в чистое поле, шуганув животных. Преступник оказывался разорванным на части. Жуткие подробности жизни наших предков. А что, собственно, делают наши разбежавшиеся родители, которых ребенок силится удержать своими маленькими ручками? Конечно, физически ребенок цел, а эмоционально и нравственно – истерзан до двоек по поведению в школе, до ненависти и недоверия ко всем взрослым подряд, до волчьего оскала нежного детского лица. На стороне мамы нередко соответствующая бабушка, принимающая у себя беглянку с ребенком, на стороне папы – его заботливая мамочка («Я же говорила, что она тебе не пара!»). — 107 —
|