|
Выздоровление (включающее и возвращение к себе, и обновление здоровья) есть вос-собрание - воссобрание незамутненного взгляда» (Дж.Р.Р. Толкин «О волшебной сказке). Перекликаясь с Толкиным, стоит добавить, что восстановление и оздоровление души подразумевает не только расхожую победу добра над злом, столь часто эксплуатируемую в детской литературе, хотя она, надо признать, является исключительно важным компонентом renovatio (возрождения). Мы ведь не знаем априори, какое влечение, какой архетип является самым актуальным для развития именно этого человека именно в этот момент. Он может больше всего нуждаться в иллюзии пребывания в материнском чреве - райском саду с деревьями, увешанными чудесными, зрелыми плодами, насыщаясь и вырастая изнутри как на хороших дрожжах. Этот момент восхитительно отразил, например, М. Энде в своей «Бесконечной книге», герой которой мальчик Бастиан попадает в Дом Превращений к маме Аюоле, или Астрид Лингрен, описывающая изобилие сокровищницы Пеппи-Длинный Чулок, мечту любого мальчишки или девчонки. Но не менее важным может явиться трагедия Жертвы, заточенной в подземелье и терпеливо ждущей своего освобождения и льющей слезы горя, которые сменятся когда-то слезами радости, по контрасту еще более счастливыми. Очень подавленная Жертва может нуждаться в символическом переживании роли своего антипода – Тирана-Супермэна, жаждущего насладиться победами над слабыми. Это влечение так же заложено в человеке, как и все прочие, и дети нередко отождествляют себя вовсе не с положительным героем, например, Никитой Кожемякой, а с его противником, змеем, пожирающим людей. Я часто встречалась с этим фактом в своей практике. Могу сказать, что если детям не мешали в ЭТО играть, то, пройдя период компенсаторной игры, они вырастали нормальными детьми. Хочу только заметить, что рядом с ними в этих случаях всегда находился донор любви, обычно его мать или бабушка, воспитатель. Донор любви давал ребенку опыт сострадания и прощения, врачевал душевные раны ребенка и его символических жертв, не осуждая его за жестокость, а делая свое дело. Дети сами нередко создают внутренне противоречивый сюжет игры: сначала устраивая катастрофу, а потом вызывая команду спасателей. Пятилетний Владик был выставлен из садика за свое неудобное поведение. И, действительно, он не был достаточно «садиковым» ребенком, хотя взрослые могли бы вместо акта остракизма осуществить его пересадку в более подходящую почву. Так, плохой садовник просто выкинет приболевшее растение, а хороший – найдет место для его оптимального развития. У мальчика появилось очень много агрессивных и разрушительных фантазий, в том числе, про садик. Он придумывал игры, в которых в садике начинался пожар или потоп, но потом, точно спохватываясь, просил мать вызвать команду спасателей по телефону 911. Он же и становился этой командой спасателей, а мать ему помогала, хотя до глубины души была обижена на «садик» за своего сына. Знали бы об этом взрослые, которых пощадила и спасла их маленькая жертва… Жертва (и бывший Тиран) может также жаждать пройти путь Героя – и это, наверное, самый популярный сюжет всего детского развития – путь борьбы за свое место под солнцем, познания своих возможностей и своей силы. Отсюда их любовь к Спайдермену и Бэтмену. А разве путешествия между мирами как акт перехода в иное пространство не привлекают пристального внимания не только детей, но, главным образом, юных не только возрастом, но и состоянием души? Отсюда пылкое увлечение мирами НФ и фэнтэзи, Толкина и Урсулы ле Гуин. С точки зрения психологии эти путешествия эквивалентны пути из центра своего Эго во внешний мир других людей и Вселенной, тождественны самотрансценденции Виктора Франкла. — 125 —
|