|
Лифт остановился на седьмом этаже, и вместе с ним остановилось мое сердце. Сделав три шага по направлению к квартире, я замерла и подумала вернуться, чтобы покончить с клоунадой. В одно мгновение мне на ум пришли все самые разные предположения: а что если он маньяк, если он изнасилует меня или запрет в комнате и откроет дверь, только когда захочет воплотить все свои самые грязные фантазии. Если меня никто больше никогда не увидит, если он убьет меня и выбросит мое искалеченное неопознаваемое тело в канаву? Я снова нажала кнопку вызова лифта, и пока ждала его, вспомнила о нашей переписке, о том, какой он был забавный, о его заметках и о нашей встрече в трамвае. Я поняла, что было бы глупо отказаться теперь от встречи и что в худшем случае я скажу «нет» на его посягательства. В конце концов, вдруг он окажется главной любовью моей жизни, и я потеряю ее, трусливо сбежав? Нет, я не упущу такой шанс! Я поправила грудь в лифчике (которая всегда должна быть высокой), взглянула на дверь и нажала на звонок. Через несколько секунд я услышала шаркающие шаги (неужели он в тапках?!), и дверь открылась, но не полностью, а на цепочке. Зловещий голос из детских сказок повелел мне протянуть руку к высунувшейся руке. «Дай-ка сюда свой пальчик», – сказал голос и нервно засмеялся. «Позволь мне взглянуть, пухлый он или нет», – проговорил злой голос, и у меня по спине забегали мурашки. Нет, это не было проявлением большой любви, и мне пора было свинчивать. Причем, срочно. После того, как все мои пальцы были изучены, дверь открылась, и Аролдо крепко обнял меня, будто это была встреча влюбленных после разлуки. Это был настоящий Серый Волк, душащий Красную Шапочку. У меня чуть не случился инфаркт. Он предложил мне сесть после быстрого ознакомления с квартирой (отделанной совершенно безвкусно, тесной и захламленной). Я в оцепенении уселась на краешек дивана, ясно давая понять, что далеко не так решительно настроена, как он. Играл диск Кассии Эллер, которая мне нравилась, но я была не в силах оторвать взгляд от него, будто заложница, наблюдающая за каждым движением своего похитителя. Он все наступал, я отходила, он наступал, я отходила – до тех пор, пока у меня уже не осталось пути для отступления. Он был очень хитер, этот тип, и стало совершенно очевидным, что из этого не выйдет никакой большой любви, и уже через минуту мне захотелось уйти. Поскольку он продолжал демонстрировать мне свое расположение, мне пришлось подняться с дивана, и, чтобы избавиться от дальнейшей неопределенности, я спросила, куда мы пойдем. Теперь я уже не понимала, что я у него делаю. С одной стороны, мои мечты о нем мешали мне отказаться от него. В этих мечтах он был обворожительным, приятным, уравновешенным, нежным и мог меня защищать. Но с другой стороны, реальность слишком сильно отличалась от мечты. В жизни он был женоподобным, без намека на элегантность, совершенно непривлекательным и бестактным. Он был почти груб. Я упала духом и чувствовала себя неуютно. Но как бы разочарована я не была, я знала, что не могу осуждать его за то, что он не был похож на мою мечту. И уж тем более не должна быть с ним грубой. — 80 —
|