|
Головою Иоанна. И в руках она доныне Держит блюдо, с головою Иоанна и безумно Эту голову целует, Ведь она его любила. Библия молчит об этом. Но хранит народ преданье О любви ее кровавой. А вот как описывает Саломею Гуисман в очерке «Саломея Гюстава Моро»: Однако ни Матфей, ни Марк... ни другие евангелисты не говорили об одурманивающих чарах или пленяющей развращенности танцовщицы. Она стоит, расплывающаяся от блаженства, полная тайны, изнывающая от тоски в дальнем тумане столетий, ускользающая от всего точного и земного, доступная лишь потрясенным, утонченным, приобретшим в результате невроза особое видение душам, она противостоит художникам мяса, как Рубенс, который сделал из нее фламандскую женщину-мясника, она остается непонятной для писателей, которые никогда не в состоянии передать восторженность танцовщицы и рафинированное величие убийцы... Она была не только шутихой, которая развратным изгибанием таза вырвала у старика крик сладострастия; которая посредством движения груди, вращением живота и дрожанием бедер возбудила желание царя и лишила его воли; она была одновременно символическим божеством похоти, богиней бессмертной истерии, не знающей пощады красоты, избранная среди всех других в связи с каталепсией, делающей ее тело застывшим и мышцы твердыми; мерзкая, безразличная, безответственная, зверь, который подобно античной Елене, отравляет все, к чему прикоснется и что увидит. — 17 —
|