|
— С вашей мамой? Что она сказала? Расскажите мне. — О! Это было ужасно. Я вошла к ней и рассказала всю историю, которую заранее хорошенько обдумала. Она побледнела и стала кричать: «Никогда! Никогда!» Я плакала, сердилась, клялась, что выйду замуж только за вас. Мне показалось, что она готова была меня ударить. Она выглядела, как безумная; она объявила, что завтра же отошлет меня в монастырь. Я никогда не видела ее такой, никогда! Папа услыхал все ее глупости и вошел. Он не так рассердился, как она, но заявил, что для меня это недостаточно хорошая партия. Они меня вывели из себя, и я тоже кричала, еще громче, чем они. И папа драматическим тоном, который к нему совсем не идет, велел мне выйти. Это окончательно побудило меня решиться бежать с вами, и вот я здесь. Но куда мы едем? Он нежно обнял ее за талию; с бьющимся сердцем, он жадно слушал ее рассказ. Жгучая ненависть к этим людям росла в нем. Но их дочь была с ним, в его руках. Теперь он им покажет себя! Он ответил: — На поезд мы опоздали. Этот экипаж отвезет нас в Севр, и мы там переночуем. А завтра мы отправимся в Ларош-Гийон. Это красивая деревня на берегу Сены, между Мантом и Боньером. Она прошептала: — Но у меня нет никаких вещей. Я ничего с собой не взяла. Он беззаботно улыбнулся: — Ну, это мы уладим! Экипаж катился по улицам. Жорж взял руку девушки и стал целовать ее медленно, почтительно. Он не находил, что сказать ей, так как не привык к платоническим ласкам. Вдруг ему показалось, что она плачет. Он спросил со страхом: — Что с вами, дорогая крошка? Она ответила сквозь слезы: — Бедная моя мама наверно не спит теперь, если заметила, что меня нет. Мать ее, действительно, не спала. Как только Сюзанна вышла из комнаты и г-жа Вальтер осталась наедине с мужем, она спросила, растерянная, убитая: — Боже мой! Что это значит? Вальтер, раздраженный, крикнул: — Это значит, что этот интриган вскружил ей голову. Это он заставил ее отказать Казолю. Еще бы! Приданое пришлось ему по вкусу! Он начал в бешенстве ходить по комнате, крича: — Ты тоже без конца за ним ухаживала, льстила ему, любезничала, не знала, как ему угодить. Целый день только и слышно было: Милый друг здесь, Милый друг там, с утра до вечера. Вот он и отплатил тебе. Она прошептала, побледнев: — Я… за ним ухаживала? Он прокричал ей прямо в лицо: — Да, ты! Вы все от него без ума! Марель, Сюзанна, все вы. Ты думаешь, я не замечал, что ты двух дней не могла прожить без него? Она выпрямилась и сказала трагическим тоном: — 437 —
|