|
— Что вы воображаете? — рявкнул — не вытерпел полицеймейстер. — Как вы смеете? Перед вами, сударыня, люди официальные! — Тигрий Львович! Тигрий Львович! — Да что Тигрий Львович? Терпения, сударь мой, нет… — Не поеду! — крепко кусая губы, ломая пальцы, твердила девушка, с тупым, неподвижным взглядом, сосредоточенным на спинке стула. — Хитры! Леневскую какую-то сочинили!.. Говорили бы прямо, что вам велено отвезти меня в сумасшедший дом!.. Полицеймейстер и чиновник особых поручений обменялись многозначительными взглядами. — Гм… ларчик просто открывается!.. — пробормотал про себя Матьё. — Послушайте! Честью я вам клянусь, что ошибаетесь!.. — горячо заговорил он вслух. — С какой стати? Помилуйте! Нам и в голову не приходило… Полицеймейстер, беспомощно разведя руками, снова прошел к телефону. — Кто говорит? а? что? Громче! — А? — отозвался ему знакомый начальнический тенор. — Боится? Чего боится?.. А?.. Что в сумасшедший дом?.. Ха-ха-ха! Вот чудачка!.. Да-да-да… Однако, это любопытно, что вы говорите… Да-да-да-да-да-да… Это подтверждает… — Куда же прикажете устроить ее, ваше превосходительство? — возопил с отчаянием полицеймейстер: возня с Марьей Лусьевой надоела ему, что называется, «до шпенту». — Ну… поместите ее в каком-нибудь приличном отеле!.. Да-да-да… Разумеется, в отель!.. Адрес сообщите Софье Игнатьевнье… Она так добра, желает заехать… Ну, и маленький надзор… на всякий случай… Телефон замолк. Поместиться в отеле Марья Лусьева согласилась сразу и с радостью. — В отель я не боюсь… Только не в «Феникс»… мне стыдно… — В «Золотом олене» можно… Вы уж, Матвей Ильич, будьте добренький — оборудуйте это, а я — к его превосходительству… — Очень рад. Как скоро Марья Ивановна оказалась на новоселье, в коридоре гостиницы появился неизвестного звания и полупочтенной наружности господин. Он много шутил с прислугой, по-видимому, давно и отлично его знавшей, очень интересовался электрическим освещением, внимательно и подробно, раз по десяти, изучал железнодорожные расписания на стенах, театральные афиши и торговые рекламы и ни на минуту не выпускал из поля зрения дверь в номер Марьи Лусьевой. * * *— Я прямо и откровенно говорю вам, генерал: не в службу, а в дружбу! — Уважаемая Софья Игнатьевна, вы знаете, что я всегда заранее готов сделать для вас все, что от меня зависит. Но дело, о котором вы просите, принадлежит к разряду тех, что либо гаснут сами собою, без всяких просьб, либо должны гореть, и уже никакие просьбы потушить их не в состоянии. Ваша несчастная кузина… — 1180 —
|