|
Трепетали ее все, потому что мясистый кулак ее в случае провинности не разбирал возраста и пола, и усатые морды «жильцов» обливались кровью из «хрюкала» так же легко и покорно, как и нежное личико беззащитной семнадцатилетней девочки, не угодившей своему «гостю». — У меня, батюшка, отец родной, для гостя — рай, — убеждала Буластиха своих приятелей-клиентов: ни тебя опоят, ни тебя окурят, часов-кольцов не снимут, бумажника в кармане не тронут… — Это хорошо, мать-командирша, что совесть помнишь! Буластова ухмылялась. — Ну совесть!.. Где в нашем деле совестью заниматься?.. Не то чтобы совесть, а — не расчет. С очень толстым бумажником ты, купец милый, как будучи человек торговой души, ко мне в большой разгул не пойдешь. А тыщу-другую с тебя снять — рук марать не стоит: коли в задор войдешь, сам больше оставишь!.. Кабы на сто тысяч, на пятьдесят, ну — на двадцать на пять, — это еще куда бы ни шло руку закинуть! А что мне — скандал на ту же сумму влетит. Полиция, да суд, да газетишки… погибель! Шантажные оковы, которыми удерживала своих невольниц Рюлина, Буластова ценила очень мало. — Барская затея, и страх от нее барский, — объясняла она. — Когда девица в моих руках, я ее завсегда так расположить могу, что, окромя энтого самого, никакой другой угрозы супротив нее уже и не требуется. Чего ее старым страмом стращать? Живет у меня, вот те и весь страм… довольно! Энто у Рюлиной субтильности-миндальности, потому — графы, бароны, калегварды… А меня, батюшки, кормят Калашни-ковская пристань да Гостиный двор. Моя публика — хо-хо-хо!.. Уходи от меня, пожалуй: Рюлина со всеми своими пакетами того не сделает, как я тебя без пакета по всей Рассее затравлю!.. От меня — ежели не на выкуп, так — на бланку, в разряде, по книжке… других ходов нет. По этому рассуждению, невольниц на «пакете» у нее под-начальством имелось, действительно, немного. Преобладающее большинство составляли просто тайные проститутки, по ремеслу скрываемые и скрывающиеся от полиции. Элемент, которым Рюлина брезговала, здесь почитался главным в деле. Затворничество, — вне выездов на «работу», всегда под присмотром какой-либо верной дуэньи, — соблюдалось строжайшее. Шпионство было развито стихийно. Хозяйки шпионили за экономками, экономки за хозяйками, «жильцы», прислуга, женщины — все были связаны взаимным наблюдением и доносами. Буластиха знала всегда и все по всей своей сети. Память у нее была огромная, — точно губка, всасывающая сплетни. На невольниц она принимала жалобы ото всех, невольницы жаловались с успехом, лишь когда их дурно кормили: на этот счет Буластиха была очень внимательна и предусмотрительна, — все остальные претензии она пропускала мимо ушей, а над иными прямо издевалась: — 1097 —
|