|
— Уж будто? — смеялась Адель. — А вы хитрая, и напрашиваетесь на комплименты. Унижение паче гордости. Не поверю я, чтобы вы не понимали своей красоты. Вы, душечка, в своем роде стоите Жени. У вас с ней только разный тип. Она блондинка, вы темная шатенка, — вот и вся разница… * * *Маша сознавала, что Адель ей безбожно льстит, но слушать было приятно, а к красавице на полотне в ее маленьком глупеньком сердечке зашевелилось не очень-то дружелюбное чувство критического соперничества. Захотелось искать в совершенстве Жени недостатки, сказать о ней что-нибудь неприятное. — И все-таки, — вымолвила Маша не без презрительного оттенка в голосе, — сколько она ни хороша, я не понимаю, как же ей не стыдно было так позировать?.. — Ну, это-то пустяки, — небрежно возразила Адель. — Вы в Петергофе бывали? дворцы осматривали? — Сколько раз. — Значит, должны были видеть портрет императрицы Елизаветы, когда она была маленькой великой княжною. Отец, Петр Великий, велел написать ее тоже совсем голенькой, чтобы все любовались, до чего она прекрасна… — Да, но там маленькая девочка… бессознательный ребенок… — А угодно вам взрослую, то на Невском, против Гостиного двора, на лотке у любого формовщика вы найдете гипсовую отдыхающую Венеру Кановы, то есть Полину Боргезе, сестру Наполеона Первого. — Пусть так, но что же из того следует? Все-таки стыдно. — Следует то, милая, что на настоящих высотах жизни красота перестает считаться с мещанскими предрассудками и не стыдится себя, а, напротив, эстетически гордится своей победительной силой… — Ах да! Это — как в Греции… Фрина! — вспомнила Маша из запретного гимназического чтения страницу, целомудренно зачеркнутую в учебнике истории педагогической цензурой, а потому прочитанную гимназистками с особенным живым интересом. Губы Адели тронула легкая насмешливая улыбка, которую она искусно скрыла. — Вот именно, как Фрина пред судьями… А кстати: вам не случалось слыхать, что в Петербурге есть барышня, некая Юлия Заренко, до того похожая на «Фрину» Семирадского, что так и слывет в обществе Фриною? — Неужели настолько хороша? Адель пожала плечами. — Как вам сказать? Конечно, хороша, но, по-моему, уж слишком захвалена и сама слишком много о себе воображает… Я вам покажу ее как-нибудь, она у нас бывает. Вы, на мой взгляд, гораздо лучше. — Ох, вы, кажется, тоже хотите совсем меня захвалить! — смущенно рассмеялась краснеющая Маша. — 1015 —
|