Радуга Фейнмана. Поиск красоты в физике и в жизни

Он вновь попытался всучить мне трубку. На этот раз удалось.

XIX

Я шел в кабинет к Фейнману. Джинсы драные на колене, фланелевая рубашка – третьего дня свежести. Но об этом я не думал. Сосредоточился на мысли, что у нас с Фейнманом наконец есть что-то общее. Надвигающаяся смерть. Может, создадим на двоих группу поддержки.

У его дверей я приметил Хелен, она болтала со студентом.

– Здрасьте, – сказала она, завидев меня.

– Привет, – ответил я. Притормозил у почтовых ящиков и сделал вид, что копаюсь в двух старых рекламных бумажках из ящика с моим именем. Опасный повод для заминки, но я не хотел, чтобы Хелен отфутболила меня от двери Фейнмана. И вот наконец зазвонил ее телефон, и она исчезла в своем кабинете. Я поспешил мимо. Постучал к Фейнману. Нет ответа. Я постучал еще раз.

– Да, – раздался приглушенный голос изнутри.

Я открыл дверь, шагнул в кабинет. Он сидел на диване и вперялся в стопку бумаг, которые держал в руках. Наконец возвел глаза на меня.

– Я занят, не до разговоров, – сказал он. Поскольку я не сдвинулся с места, добавил: – Уходите.

– У меня вопрос по физике, – сказал я.

Ясное дело, я врал. Но скажи я, что дело у меня к нему личное, он бы меня и на порог не пустил. И, конечно, я не собирался вываливать ему всю правду: «Вот, зашел поболтать, потому что мы оба умираем от рака».

Он помолчал и сказал:

– Не сейчас.

Но тон у него смягчился – он же думал, что я пришел задать настоящий вопрос по физике.

– Хорошо, когда лучше прийти?

– Не знаю. Попробуйте на следующей неделе.

Следующая неделя не годится. К следующей неделе я, может, помру уже.

– Ладно, – сказал я и попятился. – Все равно вы вряд ли мне помогли бы. Это вопрос по квантовой оптике, а вы, я уверен, много лет об этой теме не вспоминали.

Один мой хороший друг по аспирантуре, Марк Хиллери, получил ставку в Нью-Мексико – занимался там квантовой оптикой. Мы время от времени обсуждали его и мою работу по телефону, в промежутках между моими наскоками на струнную теорию, в основном по ночам, когда мой уборщик был слишком занят, чтобы меня развлекать. Как и писательством, барахтаньем в квантовой оптике я тоже предпочитал с коллегами не делиться. Слишком прикладная тема. Но Фейнман ценил любые аспекты физики. И ему нравились дерзкие задачи.

Я уже собрался закрыть за собой дверь. Медленно.

И вот уж почти закрыл, как он сказал:

– Погодите.

Теперь его одолело любопытство, и, что самое главное, ему захотелось доказать мне, что нет такой задачи в мире физики, о которой он не мог бы составить блистательного мнения.