|
«История военной радиологии дает разительный пример неожиданного размаха, какой может получить, в определенных условиях, практическое приложение чисто научных открытий. В довоенное время Х-лучи имели весьма ограниченное применение. Великая катастрофа, разразившаяся над человечеством, накапливала такое страшное количество человеческих жертв, что вызвала горячее желание спасти все, что только можно, и употребить для этого все средства, способные сберечь и защитить человеческие жизни. И тотчас, как мы видим, рождается стремление взять от Х-лучей предельно все, чем они могут быть полезны. Казавшееся трудным оказывается легким и сразу получает нужное решение. Оборудование, штат — все множится, как по волшебству; люди несведущие обучаются, а равнодушные отдаются делу. Так научное открытие в конце концов завладеет своим настоящим полем действия. Такой же путь развития прошла и радиотерапия, то есть применение в медицине радиолучей. Какой же вывод мы можем сделать из этой неожиданной удачи, выпавшей на долю новым радиациям, открытым в конце XIX столетия? По-моему, она должна вселить в нас еще большее доверие к бескорыстным исследованиям и усилить наше восхищение и преклонение перед наукой». В этом сухом техническом произведении невозможно уловить все значение личной инициативы Мари Кюри. Сколько в нем дьявольски безличных формул, сколько упорства в желании стушеваться, остаться в тени! Мари не враждебна своему «я»: оно просто не существует. Кажется, что вся ее работа сделана какими-то таинственными сущностями, которых она называет то «лечебными учреждениями», то просто «они», или же в крайнем случае «мы». Само открытие радия маскируется под «новыми радиациями, открытыми в конце XIX столетия». А если мадам Кюри вынуждена говорить о себе, она пытается слиться с безыменной толпой: «Изъявив желание, как и многие другие, послужить делу национальной обороны в пережитые нами годы, я сразу обратилась к области радиологии». И все же одна мелочь доказывает нам, что Мари отлично сознает, какую помощь оказала она Франции. Когда-то она отказалась — и впоследствии снова откажется — от ордена Почетного легиона. Но близким ее известно, что если бы в 1918 году ее представили к награде «За военные заслуги», это был бы единственный орден, который она бы приняла. Ее избавили от необходимости поступиться своими правилами. Многие «дамы» получили знаки отличия, орденские розетки… Моя мать — ничего. Несколько недель спустя роль, сыгранная ею в великой трагедии, изгладилась у всех из памяти. И, несмотря на ее исключительные заслуги, никто не подумал приколоть солдатский крестик к платью мадам Кюри. — 218 —
|