|
Сто пятьдесят сестер-радиологов, которых Мари обучает с 1916 по 1918 год, завербованы из разных слоев. Многие из них почти совсем не имеют образования. Престиж мадам Кюри вначале отпугивает учениц, но сердечный прием, оказанный им ученой-физиком, покоряет девушек. Мари обладает даром делать науку доступной простым умам. Она относится с такой любовью к хорошо выполненной работе, что когда ученице — бывшей прислуге — удается безукоризненно проявить рентгеновскую пленку, это ее радует, как личный успех. Союзники Франции, в свою очередь, обращаются к знаниям мадам Кюри. Начиная с 1914 года она часто посещает бельгийские госпитали. В 1918 году она командирована в Северную Италию, где изучает местные радиоактивные источники. Немного позднее она примет в своей лаборатории человек двадцать солдат американского экспедиционного корпуса, которых познакомит с явлениями радиоактивности. * * *Новая специальность приводит Мари в соприкосновение с самыми различными людьми. Некоторые хирурги, которые понимают пользу Х-лучей, считают мадам Кюри ценным сотрудником и крупным ученым. Другие, более невежественные, относятся к ее приборам с чертовским недоверием. Но после нескольких убедительных просвечиваний они дивятся, что это «дело стоящее», и едва верят своим глазам, когда находят под скальпелем, в месте, точно указанном Мари, осколок снаряда, который они тщетно искали в поврежденном теле. И, сразу уверовав, они готовы видеть в этом чудо… Мадам Кюри, нередко холодная и недоступная, бывает очаровательной в обращении с ранеными. Крестьяне, рабочие пугаются рентгеновского аппарата и спрашивают, не будет ли им больно при просвечивании. Мари успокаивает: «Вот увидите, что это та же фотография». Ей это удается вполне, этому способствует красивый тембр ее голоса, легкая рука, большое терпение и огромное, благоговейное уважение к человеческой жизни. Чтобы спасти человека, избавить его от ампутации, от увечья, она готова на самые тяжкие усилия. Она не отступает от больного, пока не использованы все возможности. Мари никогда не говорит о трудностях и риске, которым подвергается. Не говорит ни о несказанном утомлении, ни о смертельной опасности, ни об убийственном действии Х-лучей и радия на ее слабый организм. Перед товарищами у нее беззаботное, даже веселое лицо, более веселое, чем когда-либо прежде. Война предписала ей хорошее настроение как лучшую личину мужества. А на душе у нее невесело. Ее гнетут глубокая тоска по своей прерванной работе, по родным в Польше, от которых нет известий, и ужас от охватившего весь мир бессмысленного исступления. Воспоминания как очевидицы о тысячах искромсанных тел, о стонах и рыданиях надолго омрачат ей жизнь. — 216 —
|