|
Вскоре госпиталь увидит ее снова. Она перебудоражила всех и все, чтобы раздобыть аппарат, и приезжает установить его. Ее сопровождает лаборант, откопанный неизвестно где и неведомо как обученный. Отныне госпиталь, оснащенный Х-лучами, обойдется и без нее. Кроме двадцати автомобилей, Мари оборудовала таким образом двести рентгеновских кабинетов. Более миллиона раненых прошли через эти двести двадцать постоянных и передвижных станций, созданных и оборудованных мадам Кюри. Ей помогают не только ее знания и мужество. Мари в высшей степени одарена способностью «выходить» из затруднений, она в совершенстве владеет тем высшим методом, который в войну окрестили системой «выверта». Нет ни одного свободного шофера? Она садится за руль своего «рено» и с грехом пополам ведет его по разбитым дорогам. Можно видеть, как в стужу она изо всех сил вертит рукоятку заупрямившегося мотора. Можно видеть, как она нажимает ка домкрат, чтобы переменить колесо, или же, сосредоточенно нахмурив брови, осторожным движением ученого чистит засорившийся карбюратор. А если надо перевезти приборы поездом? Она сама грузит их в багажный вагон. По прибытии на место назначения она же все сгружает, распаковывает, следит, чтобы ничего не потерялось. Равнодушная к комфорту, Мари не требует ни особого внимания к себе, ни привилегий. Вряд ли какая-нибудь другая женщина с именем причиняла бы так мало хлопот. Она забывает о завтраке и обеде, спит, где придется — в комнатушке медицинской сестры или же, как это было в Гугштадтском госпитале, под открытым небом, в походной палатке. Студентка, когда-то мужественно переносившая холод в мансарде, легко превратилась в солдата мировой войны. Мари — Полю Ланжевену, 1 января 1915 года: «День моего отъезда еще не установлен, но он не за горами. Я получила письмо с сообщением, что рентгеновский автомобиль, действовавший в районе Сен-Поль, потерпел аварию. Другими словами, весь Север остался без рентгеновской аппаратуры. Я хлопочу, чтобы ускорить свой отъезд. Не имея сейчас возможности служить своей несчастной отчизне, залитой кровью после ста с лишним лет страданий, я решила отдать все силы служению своей второй родине». В один апрельский вечер 1915 года Мари, вернувшись домой, была несколько бледнее обычного и не такая оживленная, как всегда. Не отвечая на тревожные вопросы близких, она заперлась у себя в комнате. Она была не в духе. Не в духе потому, что на обратном пути из форжского госпиталя шофер резко рванул руль и автомобиль свалился в ров. Автомобиль перевернулся, а Мари, которая сидела, кое-как примостившись между приборами, оказалась засыпанной лавиной ящиков. Она была крайне раздосадована. Не болью от ушиба, а от мысли — и это было первое ее соображение, — что рентгеновские снимки, вероятно, разбились вдребезги. Тем не менее, лежа под грудой ящиков, она не могла удержаться от смеха. Ее молодой шофер, потеряв присутствие духа и способность рассуждать, бегал вокруг разбитого автомобиля и вполголоса справлялся: — 213 —
|