Трудный путь к диалогу

На одной из площадей Мехико испанская церковь XVII века стоит рядом с современными зданиями и древней кладкой пирамиды ацтеков. Это соседство признано символичным. И в самом деле, оно напоминает о том, что в основе латиноамериканского духа лежат три элемента: цивилизация доколумбовой эпохи, испано–португальский католицизм и жажда обновления форм жизни.

Хотя нередко эти элементы вступали в противоборство, каждый из них давно уже стал неотъемлемой частью мира Латинской Америки.

Как бы ни пострадала в дни Конкисты культура языческих времен, она все еще присутствует, порой скрыто, в жизни людей XX столетия. И пусть колонизаторы запятнали свое христианское знамя, следует помнить, что были среди христиан и такие, которые не позволили этому знамени упасть.

Не потому ли, когда в 20–30–е годы антирелигиозный ураган прокатился по многим странам, именно в Мексике на защиту христианства поднялись и индейцы, и метисы, и потомки конкистадоров?

Не потому ли Латинская Америка, в сравнении с другими многонациональными регионами, оказалась меньше всего подвержена недугам расизма?

К слову сказать, смешанное происхождение здесь давно стало фактом привычным. Знаменательно, что один из первых историков Древней Америки Гарсиласо де ла Вега был сыном конкистадора и инкской принцессы. Он умер в Испании, будучи католическим священником.

Расовая проблема изначально трактовалась в Америке с богословских позиций. Когда Колумб впервые вступил на почву Нового Света, он думал, что перед ним Индия. Это снимало вопрос о человеческой полноценности туземцев. Как бы плохо ни была осведомлена тогдашняя Европа о легендарной «стране магараджей», Индия уже с античных времен входила в ее поле зрения. Однако и позднее, когда стало ясно, что адмирал обнаружил земли дотоле неведомые и племена, о которых в Европе никто ничего не знал, верховная церковная власть католической церкви решительно отвергла возникшее было мнение, будто индейцы — низшие существа. Было торжественно провозглашено, что они — потомки общечеловеческих прародителей и им следует возвещать веру Христову точно так же, как это делалось в других языческих странах.

Тем не менее, на практике Конкиста очень скоро поставила жителей Нового Света в положение рабочего скота. Люди, устремившиеся на запад через океан, чаще всего были военными, отвыкшими в годы борьбы с маврами от мирного труда. Грубые и циничные, очерствевшие среди кровопролитий, они шли, как выражался Лас Касас, «с крестом в руке и ненасытной жаждой золота в сердце».

В поисках дешевой рабочей силы колонизаторы–энкомендеро нещадно угнетали индейцев, устрашали их зверскими расправами и принуждали трудиться, словно невольников. Удаленность от метрополии внушала энкомендеро чувство безнаказанности и вседозволенности. Пассивное, а порой и вооруженное сопротивление лишь ожесточало захватчиков.