Трудный путь к диалогу

У Владимира Соловьева (1853–1900) нет идеи «Осевого времени» в той форме, в которой ее предложил Ясперс; однако он рассматривает и сопоставляет главным образом учения, возникшие именно в ту историческую эпоху. Для него они не забытые «окаменелости», а закономерные моменты духовной диалектики, содержащие частичное, или «одностороннее», постижение Безусловного.

К такому взгляду Соловьев пришел еще в юности, стремительно проделав умственную эволюцию от шестидесятнического нигилизма к христианскому миросозерцанию. Уже в первой своей печатной работе, написанной под сильным влиянием Шеллинга, он рассматривал религиозно–историческое развитие как нечто целостное [25]. Но если этот очерк посвящен древнейшим временам, то магистерская диссертация Соловьева «Кризис западной философии» (1874) анализирует проблему исходя из конечных результатов европейской мысли, которых она достигла во второй половине XIX века. Он показал, как развитие рационализма завело ее в тупик (позитивизм), и как она нашла выход из кризиса, преодолев одностороннюю рассудочность. В системах, начало которым положил Шопенгауэр, Соловьев видел признак того, что «новейшая философия» готова принять «те самые истины, которые в форме веры и духовного созерцания утверждались великими теологическими учениями Востока (отчасти древнего, а в особенности христианского)». По его словам, «эта новейшая философия с логическим совершенством западной формы стремится соединить полноту духовных созерцаний Востока» [26].

Такой итог означал для Вл. Соловьева, что духовное богатство далекого прошлого, которым владел Восток, отнюдь не потеряло своего значения для нового времени. Иными словами, мысль русского философа в чем–то уже предвосхищала основную историческую интенцию Ясперса. Более того, период работы в Британском музее и в Каире был отмечен в творчестве Соловьева поисками «универсальной религии», что опять–таки напоминает концепцию Ясперса.

Но даже тогда Евангелие занимало центральное места в умозрениях молодого философа, а вскоре «панрелигиозные» мотивы в его творчестве полностью исчезли. Еще раньше, в 1873 году, у него созрел план книги по философии истории религии. Первые наброски его были сделаны, когда Соловьев был вольнослушателем Московской Духовной Академии. «Цель этого труда, — писал он, — объяснение древних религий, необходимое уже потому, что без него невозможно понимание всемирной истории вообще и христианства в особенности» [27].

Проект Соловьева не осуществился, но нашел отражение в ряде его историософских и богословских работ («Чтение о богочеловечестве», «Духовные основы жизни», «История теократии», «Россия и Вселенская Церковь» и др.). В них он развил одну из первых в русской мысли концепций, опирающихся на патриотическую оценку язычества.