|
Кроме Хуттали руководителями Джуллаби были и другие старцы, которые все принадлежали также к толку Джунейда. Вступлению Джуллаби на Путь предшествовал период бурный. «В свое время,— говорил он,— в областях Ирана в поисках мирских благ и их прожигании я творил гнусности; набралось много долгов и приходилось выносить назойливость всякого: они (кредиторы) обратились ко мне, а я оказался в затруднительном положении удовлетворить их желания. Один из сейидов того времени написал мне письмо (следующего содержания): «Смотри, юноша, не занимай своего сердца в ущерб Всеславному Господу доставлением спокойствия сердцу, которое занято страстями. Посему, если ты найдешь сердце дороже своего собственного, дозволительно занять собственное сердце доставлением спокойствия тому; если же нет, откажись от тех дел, потому что для рабов Господа достаточно Всеславного Господа. Тотчас же от этих слов для меня получилось спокойствие». Неизвестно, в какое время, но скорее можно думать, что это было уже после отречения от жизненных утех, Джуллаби пришлось перенести тяжелое испытание, грозившее его вере. «После того,— говорит он,— как Господь одиннадцать лет охранял меня от бедствий брака, (все-таки) предопределил (его) и я впал в соблазн и мое внешнее и внутреннее стало пленником «качества», которое мне уготовали без того, чтобы было лицезрение, и в течение одного года я был в то погружен и было близко к тому, что вера для меня погибнет. Наконец, Всевышняя Истина в своей совершенной благости и щедроте послала навстречу моему несчастному сердцу свое целомудрие и милостиво даровала мне освобождение». Многостороннему развитию Джуллаби в значительной мере способствовали, конечно, его путешествия, а на своем веку Джуллаби путешествовал много: он побывал в разных местах тогдашнего мусульманского мира и сталкивался во время этих путешествий с выдающимися старцами и суфиями своего времени, истинными и ложными представителями разных вероучений и толков, обсуждал с ними вопросы его интересовавшие, вступал в споры и беседы, при этом старался уяснить себе достоинства собеседников и таким образом добытый обширный живой материал использовал потом для истории разных шейхов и вообще для своих суждений и широкого освещения разных вопросов учения суфизма. Так, мы видим Джуллаби в Мавераннахре; в Азербайджане виесте с его шейхом; в горах Азербайджана; в Бастаме, на могиле Баязида Бастамского, где он был неоднократно и пробывал иногда подолгу для разрешения сомнений; в Хорасане, в области Кумиш, в деревне, где было общежитие суфиев,— о пребывании там и оказанном ему не совсем теплом приеме он говорит с подробностями; в крайних пределах Хорасана, в деревне Гуменд, где он видел одного человека, известного сейида, Адиби Гуменди, который 20 лет стоял на ногах и садился только при молитве; в Нишабуре; в Сарахсе; в Тусе; в областях Индии; в Сирии, на могиле Билала, муэззина Мухаммеда; в Сирии, в Бейт-ал-Джинне, недалеко от Дамаска; на пути из Бейт-ал-Джинна в Дамаск; на пути из Дамаска в волости Рамла, в сообществе двух дервишей для посещения Ибн-ал-Муалла; в Багдаде и его окрестностях, в Хузистане и Фарсе, где видел сочинения Хусейн б. Мансур Халладжа; в Фергане, в деревне, куда он попал из Узкенда и где виделся со старцем Баби-Фергани, предугадавшим день его покаяния; в Мейхенэ, на могиле Абу-Сайида, где он в течение трех дней наблюдал, как появлялся белый голубь и исчезал под покрывалом могилы Абу-Сайида; явившийся во сне удивленному Джуллаби старец Абу-Сайид объяснил, что этот голубь — чистота его, старца, деяний и каждый день приходит в его могилу на пиршество с ним; в Мерве; в Ираке, где вел жизнь не совсем одобрительную и наделал много долгов и где видел Абу-Джафара Сайдалани, в Бухаре, где видел старца Ахмеда Самаркандского, который сорок лет не спал по ночам и лишь немного отдыхал днем; в Туркестане, в городе Яса на границе ислама. — 51 —
|