|
Посмотрим теперь, с кем сталкивала судьба Джуллаби при этих разъездах и кого он неоднократно вспоминает в своем труде. Тут в первую, так сказать, голову становится Абу-л-Касим Али Гургани. Во дни Джуллаби, который был тогда пылким молодым человеком, Гургани представлял из себя «полюс, около которого вертелись»; к нему были обращены сердца «всех, стремящихся к чертогу Господа» и на него опирались все «ищущие»; каждый из его послушников мог служить украшением целого мира; он был «отбирающим хорошую монету от дурной». Через три звена он восходил к Джунейду Багдадскому и принадлежал к числу шейхов, признававший Хусейна б. Мансур Халладжа. К нему Джуллаби обращался за разрешением сомнений. поверял свои тайные мысли и беседовал на разные темы. В Тусе, например, он предложил ему вопрос: «Что по меньшей мере нужно дервишу для того, чтобы быть достойным имени "бедного"»? Или: «Каковы условия общения с людьми?» Однажды, при горячем рассказе Джуллаби о своих «видениях», Гургани внушил ему, что «ни один человек никогда не может освободиться от уз "воображения" — почему ему следует сделаться рабом и отринуть от себя всякие отношения, кроме отношений человечности и покорности». «После этого,— говорит Джуллаби,— у меня с ним было много тайн». Учеников своих Гургани посылал для усовершенствования к Абу-Сайиду Мейхенейскому, который понимал его добродетели и однажды в Тусе, перед собравшимися дервишами, назвал его «властелином». Это тот самый Гургани, который, по преданию, отказался совершить молитву над усопшим Фирдауси. После Гургани отметим Абу-л-Касима Кушейри, известного нишабурского имама и автора «Послания», скончавшегося в Нишабуре в 465 году. От него Джуллаби слышал следующее мнение по вопросу о «бедности и богатстве»: «Каждый из людей относительно "бедности и богатства" сказал слово и для себя что-нибудь (из того и другого) предпочел, я же предпочитаю то, что предпочтет для меня Истина и в чем будет меня держать: если будет держать меня богатым, я не буду беспечным (относительного Ее) и предоставленным (самому себе), а если будет держать меня бедняком, я не буду жадным и спорящим». Свои впечатления от Харакана, при жизни известного старца Абу-л-Хасана Хараканского, Кушейри сообщил в таких словах: «Когда я прибыл в область Харакан, прекратилось у меня красноречие и не осталось у меня дара слова от уважения перед тем старцем, и я подумал, что я отрешен от моей собственной святости». Передал также Кушейри Джуллаби рассказ некоего Табарани о его положении и уподобил суфия болезни колотья в боку. — 52 —
|