|
Давиду Юму лишь осталось привести эту форму скептицизма к неприятному выводу: у нас нет непосредственных доказательств и опыта не только физических вещей или умственных действий, но и нашей собственной личностной идентичности. Все, что мы знаем, это связи наших ощущений и восприятий. Но что обусловливает их или что они суть сами но себе, это остается за пределами нашего понимания. «Как мы приходим к идее при- 48 чишюсти?», — спрашивает Юм. Он не отрицает причинность; он лишь показывает, что в опыте нам даны не связи или наблюдаемые силы, а только регулярности. Впечатления выстраиваются совместно в пространстве и последовательно во времени. На основе этого мы делаем выводы о причинно-следственных связях, однако, как считает Юм, на самом деле они укоренены в наших привычках и ожиданиях, что события прошлого будут повторяться в будущем. Юм очень близок к солипсизму. Заключив себя внутрь своего собственного мира личного восприятия, он уверяет нас, что когда занимается философией, то погружается в тотальный скептицизм. Он вынужден, по его признанию, жить, общаться и действовать как и другие люди в житейских ситуациях. Его природные склонности, потребности и страсти заставляют его принимать мир. Вместе с тем, он чувствует такую расположенность к философскому скептицизму, что «готов сжечь все свои книги и статьи и отказаться от житейских радостей ради размышлений и философии»1. Я повторяю, что Юм никогда не отрицал ни существования внешнего мира, ни причинность. Только когда он попытался проследить происхождение знания об этом, то столкнулся с трудностями, которые привели его к скептицизму. Хотя такой нигилистический скептицизм соблазнителен для рационального исследователя, все же он сильно преувеличен. На нем нельзя основывать свою жизнедеятельность. Сам Юм удовлетворял естественные потребности и увлечения, следовал своим привычным ожиданиям, что позволяло ему делать правильные практические выводы и действовать в окружающем мире. Кант попытался ответить Юму, доказывая, что разум не пассивен, но является активной способностью. В процессе восприятия и понимания мы накладываем определенный порядок и структуру на данное нам в опыте; мы интерпретируем, организуем и соотносим части нашего опыта. Постигаемые предметы (иерцепты) не могут быть отделены от понятий, опыт от понимания; они слиты в нашем познании мира. Солипсистский скептицизм парадоксален. Он начинает с предположения, что существует обычный внешний мир предме- 2 Treatise of Human Nature, Book 1, Part 4, Section 7 in The Philisophy of David Hume, ed. V.C. Chappel. New York: Modern Library, 1963, p. 189. — 32 —
|