|
22 следует человеку жить, если он стремится найти удовлетворение и сделать значимой свою короткую однократную жизнь? Чтобы ответить на эти вопросы, нужно знать естественные, биологические, социальные науки и психологию, быть осведомленным в политике, литературе и искусстве — и кроме того размышлять о жизненном опыте во всей его полноте. Возможно, это невыполнимая задача. Поэтому академические философы избегают подобных вопросов и в отчаянии отказываются от поисков ответов на них. Занимаясь философией науки, они чаще предпочитают исследовать отвлеченные темы общего порядка, твердое ядро научного знания, а не его применение и последствия для людей. Считается дурным тоном рассуждать о границах знания и его значении для человека. Эти вопросы оставлены историкам (таким как Тойнби), ученым (таким как Моно, Эккль или Саган), психологам (таким как Скиннер, Фромм или Фрейд), теологам (таким как Кюнг или Тиллих). Подлинно значимые и главные философские вопросы остаются непроанализированными и нерешенными. Философы в наше время предпочитают анализировать значение термина утверждение (proposition), а не самим что-то утверждать; они спрашивают о значении термина благо (good), а не пытаются ответить на вопрос, как его достичь в нашей жизни; они исследуют функцию глагола быть (to be) вместо того, чтобы постигать само бытие. Анализ и критические исследования, проводимые философами в своих узких областях, несомненно полезны. Но их отказ от метафизической всеобщности и нормативных рекомендаций, побуждает как обычных людей, так и высоко образованных личностей обращаться в поисках ориентиров к другим — ученым и поэтам, политикам и экономистам, теологам и предсказателям — тем, кто готов помочь им обрести опору в жизни. Почти всю свою жизнь я был университетским профессором. Хотя я оберегал идеалы университета и защищал его автономию от тех, кто стремился извне или изнутри ее ограничить, мне часто казалось, что моя собственная интеллектуальная независимость ограничивается. Возможно, мне не следовало бы кусать руку, кормящую меня, но я могу сказать со всей искренностью, что нашел другие источники духовного насыщения и 23 обогащения в области идей и поступков. Моими философскими наставниками стали Сократ, Маркс, Джон Дьюи, Уильям Джеймс и Сидней Хук. Сократ беседовал с афинянами, расспрашивая их о том, что лучше и что хуже, разоблачая старые теории и современные ему интеллектуальные причуды и он был осужден на смерть своими согражданами. Точно также Маркс стремился не просто понять мир, но радикально изменить его, за что его и почитают в истории. К сожалению, Маркс был предан своими последователями, которые, ссылаясь на его имя, стремились построить государственные партии и религии. Ближе всего мне прагматический подход Джеймса и Дьюи, которые старались создать философию, отвечающую запросам цивилизации, и которые сейчас подвергаются нападкам со стороны поборников фундаменталистских доктрин. Моим непосредственным вдохновителем был Сидней Хук, спорный и глубокий философ, занимавшийся наиболее запутанными вопросами социальной и политической мысли. Он был оводом, пытавшимся с помощью конструктивного критицизма прояснить и указать рациональный путь просвещенным гражданам. Все эти философы были людьми как мысли, так и действия. Будучи исследователями, они не ограничивались узкими рамками. Они считали, что главная задача философии быть практической и этической. Но они не имели ввиду создание метаэтики, состоящей из стерильных логических конструкций, далеких от проблем морального выбора. По моему мнению, предмет философии — это не просто философские метавыс-казывания. Философы должны спуститься в конкретный мир человеческой практики и убеждений, идей и образов, чтобы постигать значения и открывать истины. — 14 —
|