|
Но многих пациентов нельзя считать “прикованными к постели”. Я думаю, большинство из тех, кто приходят к терапевту, работающему независимо (не те, которых направляют в психиатрические клиники), могут в той или иной степени функционировать. Некоторые из них функционируют очень хорошо, но внутри — пустота. А некоторые, напротив, функционируют не вполне хорошо: не спят, не могут установить хорошие отношения и т.д. И я полагаю, возможность просто взглянуть на себя определенным способом позволит им функционировать лучше. Но я не склонен останавливаться на этом. Что значит “лучше функционировать”? Если человек, среди прочего, как-то деструктивно действует на других людей, не значит ли это, что “функционировать лучше” все равно что позволить им более эффективно уничтожать? Или чувствовать себя более счастливыми, при этом все еще продолжая разрушение? Иными словами, терапевт пытается сделать своих пациентов более хорошими людьми. Я, пожалуй, не займусь терапией с садистом. Или с насильником, который, возможно, уйдет довольный, но при этом будет продолжать насиловать детей. Я почувствовал бы, что мне не удалась работа в моральном смысле: мой пациент не стал лучше, не изгнал из себя дьявола. Поэтому я думаю, что одна из целей, которые стоят перед терапевтом, — сделать людей лучше. Очень трудно выразить данную мысль интеллектуально приемлемо. Не так, как обычно говорят психотерапевты. Это звучит как проповедь старинного образца и делает меня похожим на священника. Я не претендую на то, чтобы быть священником, и в еще меньшей степени на то, что прекрасно знаю людей. Но как у всякого человека, у меня есть свои собственные идеи, и я не склонен приветствовать насилие над детьми. Хотя психоаналитики и не говорят об этом в терминах морали, думаю, они пытаются дать своим пациентам возможность стать менее нарциссическими. Об этом написано очень много. Избавиться (это идет еще от Фрейда) от ощущения всемогущества. Избавиться от алчности (по Кляйн) и т.д. В обыденной жизни говорят: избавиться от эгоизма, от тщеславия, от всех грехов, о которых говорят религии. Я полагаю, такова в ортодоксальном психоанализе скрытая моральная цель, но об этом как о части каждодневной работы обычно не упоминается в разговорах терапевтов. — Есть ли у Вас “доказательства”, что людям становится лучше после визитов к Вам? — Нет у меня никаких доказательств. Когда я говорю “нет доказательств”, то подразумеваю, что у меня нет доказательств, которые могли бы убедить кого-либо вне этого кабинета. Я имею в виду, кого-либо, кроме меня. Я не провожу никаких статистических исследований. Если у меня и есть какой-либо способ доказать другим людям ценность моей работы, это очень личный способ. Он предусматривает следующее: если я помог пациенту, он расскажет об этом другим. Или же я могу написать, привести какой-либо аргумент или что-нибудь из своего опыта, что могло бы заставить людей подумать: “В этом что-то есть”. — 87 —
|