|
Когда мне перевалило за 25, я стал воспринимать себя как сформировавшуюся личность и радоваться этому. У меня появилась уверенность в своей изначальной склонности к исследованию мира. Я путешествовал по разным странам и культурам. Кроме того, наступило время внутренних путешествий и исследований всяческих душевных и духовных географий. Это был период, когда Юнг стал моим учителем и путеводной звездой. Но к концу данного периода я понял: все это была лишь подготовка. Мое стремление к красоте осталось, становилось очевидным, что ее не хватало не только мне, но и всей нашей культуре. Я открыл для себя труды Джеймса Хиллмана и сказал себе: “Ага, вот человек, который нашел способ пересмотреть психологию так, чтобы она представлялась поэтической основой разума и смогла бы решить ужасную проблему подавления красоты в наше время”. В 1987 г. мне исполнилось 49 лет. Я был погружен в работу Хиллмана с 1979 г. и начал преподавать его идеи в 1983. В конце концов, я нашел психологию, которая полностью мне подходила, и, кроме этого, смог внести в нее собственные идеи. Ин Бегг настойчиво рекомендовал мне создать организацию для дальнейшего распространения архетипической психологии в Англии. Предложение поступило как раз вовремя. С 1985 г. я жил с Евой Лоуи, которая разделяла мою страсть к поэзии, рисованию, музыке и архетипической психологии. Совершенно неожиданно я нашел сестру, которой у меня никогда до этого не было. Именно Ева, больше чем кто-либо другой в моей жизни, предоставила мне возможность быть тем терапевтом, которым я хотел стать и которым становлюсь. С момента нашей первой встречи мне было ясно: вместе мы сможем создать нечто феноменальное, что никогда бы не создали по отдельности. Мы и теперь, по прошествии более чем 10 лет совместной жизни, считаем такое совпадение наших предназначений потрясающим. Нам была дана возможность создать Лондонскую компанию архетипических исследований, которая зарегистрирована как благотворительный Траст. И ежегодную антологию “Сфинкс” — журнал архетипической психологии и искусства. Ева поддерживала меня все эти десять лет в реализации двух больших проектов, нередко работая ночи напролет и по выходным. Но это основывалось на нашей любви к искусству и убеждении, что искусство должно привноситься в психологическую и психотерапевтическую практику. На протяжении почти века существования психотерапии к вопросам красоты и уродства просто не обращались как к основным. Они подавлялись. Не сексуальность, а красота. Видите, я наконец приблизился к последнему фактору, оказавшему огромное влияние на мое становление. Сочетание идей Хиллмана и центрального значения воображения, необходимость создания эстетической психологии, моя близость с Евой, с ее чувствительностью к красоте — все это придало мне смелости для разработки способов включения в практику психотерапии элементов эстетического воображения. В 1995 году мы с Евой ввели наши идеи в годичный курс архетипической и культурной психологии, названный “Thiasos”. Это не курс обучения (смеется), это курс об идеях. “Thiasos” происходит от греческого названия приверженцев Диониса. — 354 —
|