Непридуманные истории. Из жизни психологов и их клиентов

• Это как — «всерьез занимаются сексом»?
• Ну, я имел в виду регулярно, несколько раз в не­делю.
• Скажи, — поворачиваю я разговор, — а твои роди­тели любят друг друга?
• Да, конечно! Это же видно! А при чем тут родите­ли? Я про себя пришел решать... Да, они любят друг друга, у них теплые отношения, у нас дома вообще тепло и уютно, всегда домой спешу.
• Как ты думаешь, у родителей есть интимная, сексу­альная жизнь? Им сколько лет?
• Вообще-то они не старые: маме 42 и папе 45. На­верное, есть у них все. Почему бы и нет?
• А как ты думаешь: без любви возможен секс?
• Возможен, наверное. Только это неинтересно.
• А ты сейчас любишь кого-нибудь?
• Нет, наверное, — пожимает Толик плечами. — Вы что, — с прежним натиском обрушивается он на меня, — хотите сказать, что у меня не получается потому, что я не люблю?

Толик долго молчит. И я молчу. Мы молчим минут пять. На его лице я различаю разочарование, удивление, досаду. Он бледнеет, потом краснеет.

• И это все? А почему?
• Потому что ты — это ты, Толик.

Юлия Артамонова (Москва)

Я — счастливый человек. Для меня счастье — делать то, что нравится, и еще получать за это деньги. Счастье — узнавать и переживать каждый день что-то новое, откры­вать свое Я для себя и других.

Даже не представляю, как бы сложилась моя жизнь, если бы тогда в 1998 году я не увидела объявление, пред­лагающее обучение психотерапии, и не позвонила по тому телефону. Когда мне назвали сумму — стоимость обуче­ния, мое сердце ненадолго остановилось. У меня не было таких денег. Если честно, то у меня тогда почти совсем не было денег. И уж тем более на то, чтобы учиться психоте­рапии. Но я пошла, интуитивно чувствуя — это то, что мне нужно.

Группа была большой, человек двадцать. Потом мно­гие ушли, поняв, что это не для них. Курс мы заканчи­вали в половинном составе. Я сидела и прятала под стул свои страшные на вид единственные зимние са­поги.

Ведущая группы — та, что стала для меня первым Те­рапевтом и Учителем, безумно красивая женщина, нео­бычайно творческий человек, Анна Ващенко — начала объяснять что-то из теории гештальт-терапии. Я не по­няла практически ничего. Потом все делали какие-то упражнения — я чувствовала себя полной дурой. Но я не ушла, я осталась, черт его знает почему. Я смотрела на Анну и думала, что, наверное, все терапевты такие — нео­быкновенные и загадочные. И мне очень хотелось стать необыкновенной и загадочной.

Не знаю, смогу ли я подобрать слова, чтобы выразить мою благодарность и уважение к этой женщине. Когда я видела ее работу, мне казалось, что это волшебство. Но представить себе, что у меня может когда-нибудь полу­читься хоть что-то отдаленно похожее, я не могла. Это не