Мать бросила их с отцом, когда девочке было восемь лет. «Нашла себе хахаля», как говорила бабушка, на десять лет моложе и родила себе и ему сына Витьку. Девушка не считала Витьку братом, не испытывала к нему никаких чувств, кроме любопытства и удивления. Глубоко внутри застряла обида на мать. Отец, видимо, потрясенный поступком бывшей жены, часто монотонно бубнил, по-разному интерпретируя слово «мать»: «Мать, мать твоя, твою мать...» Он вкладывал свои чувства, все многообразие их оттенков в слова, внешне обычные, привычные слуху Вики. Но гримаса, появлявшаяся на его лице всякий раз при необходимости произнести в присутствии дочери имя бывшей жены или слово «мать», постепенно стерла что-то теплое внутри девочки. Тепло, радость, наполнявшие прежде знакомое слово, куда-то ушли. Так появилось в обиходе отца и дочери слово «она». «Она звонила, она передала лекарства...» — и было понятно, о ком идет речь. При слове «мама», сказанном другими, девочка испытывала странные ощущения. Мысленно она 20 примеряла табличку со словом «мама» на груди своей родительницы, но табличка отваливалась. Виктория пыталась приклеить табличку скотчем, скрепками, но при малейшем движении табличка падала, соскальзывая к ногам. Скучала ли она без матери? Трудно сказать. Но... Ведь положено, чтобы дети жили с матерью. А если у тебя ее нет, а есть только отец, значит, что-то не так? Отец всегда был рядом — с самого раннего детства девушка помнит его руки. Руки были очень умные и добрые. Руки делали массаж, поддерживали, мыли. Они всегда знали, что сейчас нужно сделать: вытереть нос или погладить по голове, растереть спинку или, зажав лицо дочки между ладоней, сказать ей, прижавшись нос к носу: «Какая ты у нас красавица!» Руки жили сами по себе. Они были сильные, с волосками на костяшках, с удлиненными бледными ногтями. Папа и руки были как бы отдельными организмами. Папа — серьезное лицо, озабоченность, сострадание и иногда — отчаяние, читаемое в приподнятых домиком бровях. Папа — весна и осень, иногда — зима. А руки — только тепло, лето... Два раза в год Виктория и папа уезжали в санаторий. Вика не помнит, была ли там мама вместе с ними. Когда девочка подросла и решила проверить свои догадки, папа сказал, что иногда они ездили с мамой. Не всегда, конечно, потому что поездка для троих обходилась дороже, чем для двоих. Вика тогда удивилась своей памяти и забыла вопросы. У нее была способность забывать плохое и боль, время от времени досаждавшую ей. Стараясь помнить хорошее, девочка копила его в себе, а затем, накопив, прыгала папе на шею и душила его в объятиях от радости. Но радость приходила редко. В жизни девочки было больше грусти, печали и страдания... — 13 —
|