|
Поведение Антона (Соловей-разбойник) отличалось от приведенных примеров высокой энергетичностью, агрессивностью и большей самостоятельностью. Тема мужского братства (пирушка разбойников), отсутствие полноценной женской темы (Машенька — подарок другу), делинквентность (шайка разбойников) заставляют предположить актуализацию периода подростковой эмансипации в ее начальном этапе — формирования мужского полоролевого поведения, что можно трактовать как начало вступления на путь личной индивидуации. Наиболее зрелый этап этого пути проживали в разыгрывании сказки более взрослые участницы группы — Соня и Марина, которые играли роль Волка — Волшарика. Сама фигура этого Помощника главного героя была достаточно сложной и претерпевала серьезные изменения: путешествие с главным героем — смерть (еще волк) — воскрешение путем соединения контрастных частей (лошади и волка) и обретение магической силы (воскрешение героя) — путешествие с главным героем и помощь ему — переживание собственной неполноценности — воссоединение с Зубом — обретение целостности. Исходную двойственность этого героя задала Марина, а неудовлетворенность формальным объединением его частей выразила Соня. Таким образом, обе участницы проживали в контексте сказки интеграционные внутриличностные процессы воссоединения Анимы и Анимуса, восполнения теневого содержания психического в юнгианской традиции или завершения гештальта и преодоления расщепления и амбивалентности во имя психической целостности. Взаимосвязь групповой темы с индивидуальной выражена в работе, центрированной на протагонисте: благодаря групповому социометрическому выбору протагониста групповая тема тоже оказывается в фокусе внимания. Что касается работы, центрированной на протагонисте, то во время написания этой части соавторы обнаружили много эмоций по поводу значения группы для такой работы, а также метафору-анекдот: Просыпается среди ночи одна голова Змея-Горыныча, дотягивается до бочки с вином и... через некоторое время, счастливая, засыпает. А на следующее утро соседние головы выражают недовольство: “Как пить — так одна, а как тошнить, так вместе”. По-видимому, в этой метафоре находит свое отражение тот фантастический феномен взаимодействия индивидуального и коллективного бессознательного, который проявляется во время разыгрывания индивидуальной драмы и шеринга. Действительно, существует монодрама, и можно играть драмы с пустыми стульями, но трудно переоценить значение групповой энергии, заряжающей протагониста, групповой поддержки, которая делает невозможное возможным, а также “теле” группы, которое придает происходящему в индивидуальной истории смысл всеобщности, глобальности и универсальности. — 82 —
|