|
А с кем нельзя мешать ни в коем случае? Смешанные группы созависимых и наркоманов — неудачный вариант, так как возникает очень много проекций и есть неподдающаяся коррекции склонность давать моральные оценки. Только созависимые способны подложить мину в самый горячий шеринг фразой типа “Дурь вам всем из башки надо вышибать!”, — напрочь опрокидывая все правила и каноны, поскольку накал чувств превышает все пределы. И даже самый блестящий директор психодраматической группы с трудом купирует последствия такого микровзрыва. Шеринг — не воробей, вылетит — не поймаешь. Для созависимых у нас припасена отдельная группа, об особенностях работы в которой мы расскажем ниже. Про Шута, Плута и Директора Мальчик: Мама, мама, я хочу быть клоуном в цирке! Мама: Нет, ты будешь офицером. В нашей семье клоунов не было! Из детских воспоминаний нашего клиента Известно, что директор бывает разный. И авторитарный Родитель, и поддерживающий Спутник, и неслышная Тень... Мы чаще работаем вдвоем, но родительские регалии нести не желаем. А вот амплуа Шутов и Клоунов нас вполне устраивают. Тяжелые темы потерь, неизлечимых болезней, неуправляемого одержимого поведения склоняются перед звоном бубенцов шутовского колпака. Но и Шут не всегда прост. Вэс Снискер в своей чудесной книге “Безумная мудрость” описывает четыре разновидности, или ипостаси, Шута. Первая — это Клоун, самый человечный из архетипов безумной мудрости. Он показывает нам абсурдность нашей жизни, уязвимость и непредсказуемость в длительном планировании. На все неудачи Клоун реагирует улыбкой и пожиманием плечами: “Подумаешь, дело житейское...”. Он умеет забывать о происшедшем и жить здесь и сейчас (это ли не идеал психотерапии?). В мире Клоуна все наоборот: он неловкий, неуклюжий, но абсолютно лишенный зависти, сверхконтроля и гордыни, “не заморачивается”, как скажет молодежь. Уж как ему мешают внешние обстоятельства и собственная бестолковость, — а он как-то выживает, при этом еще и весел. Даже печаль его вызывает смех. Клоун на психодраматической сцене уместен тогда, когда мало жизненной энергии, сильная настороженность по отношению к директору, ведущему. Вторая ипостась — это Шутник. Вот он — сверхкритик. Опасно попасть ему на острый язык. Шутовской колпак делает его свободным в высказывании мнений. Он мастер обесценивания. Он издевается там, где любой другой боится даже слово сказать. Сразу прицепится: “С этого места, пожалуйста, поподробнее!” Вот уж кому никакое жесткое Супер-Эго нипочем. Он зол, но бесстрашен и честен. Шутник — сильнодействующее лекарство, которое стоит применять, сталкиваясь с излишней рационализацией и интеллектуализацией. — 220 —
|