|
Ощущения инаковости и инобытия достаточно мучительны сами по себе. Пока наш будущий клиент находится в объятиях запретного эликсира, это еще не так заметно: есть социальная ниша из таких же грезящих изгнанников, есть неутихающая потребность, есть мотив, есть поступки, есть защитные механизмы, послушно вставшие на охрану зависимого поведения, — все это помогает худо-бедно удерживаться на плаву. Терапевты, имеющие дело с наркоманами, знают, что порой общаться с тем, кто активно употребляет, бывает технически легче (хотя и на очень поверхностном уровне), нежели установить действительно рабочий альянс с тем, кто нашел в себе силы попробовать прекратить изгнание и вырваться на свободу. Нигде, кроме как в контакте с наркозависимыми, мы не будем так часто сталкиваться с проективной идентификацией — иногда это мучительное впечатление, что из тебя, доброго, профессионально состоятельного терапевта делают монстра, к тому же не блещущего интеллектом. Психодрама позволяет многое, отчего бы не применить ее в вопросах профпригодности? Перед юным специалистом, жаждущим и полным надежд одержать победу над Отчуждением, ставится пустой стул. “Здесь сидит Чужак. За тобой право первого обращения к нему”. Само собой разумеется, что игнорируются все вопросы типа “А какова моя задача?”, “А какой это чужак?” и т.д. Дальше все становится ясно. Заигрывает с Чужаком — наши клиенты начнут им манипулировать. Навязчиво презентует себя — потом запутаешься в контрпереносах. А вот демонстрацию опасения и непонимания мы скорее назовем наиболее приемлемой для нашего ремесла реакцией: этот человек способен контактировать со своими переживаниями, да и клиенту будет с ним спокойнее. Честное послание “Я не хочу бояться, но боюсь, я хочу понять и не понимаю” значительно терапевтичнее всей сверхуверенной лжи (например, о стопроцентной гарантии), которой обкормили наркоманов и членов их семей. Кто они, наркоманы? Несколько слов о консультировании и организации группы. На этом этапе нам приходится работать с изначально незамотивированной группой, с высоким уровнем настороженности, с выраженной астенизацией в постабстинентном состоянии, без намека на спонтанность. Перспектива обнадеживает, пожалуй. Кроме того, наш развеселый контингент — достаточно социально запущенные ребята, многие не имеют законченного среднего образования, так как наркотик не предполагает учебы. Специфическая выгода психодрамы в том, что она представляется клиенту безопасной игрой. К слову, наш отечественный клиент (если он не психолог, конечно) любую групповую терапию примет более чем боязливо. Видимо, за это надо благодарить активное распространение суггестивной терапии в советское время. Ведь наши сегодняшние клиенты — дети тех самых дяденек-алкоголиков, прошедших все радости гипноза, кодирования, ЛТП в надежде радикально расстаться с зеленым змием. Семейное наследие, знаете ли! А психодрама никого не заставляет спать в неурочное время — напротив, приглашает просто поиграть...Учитывая также, что за время тесного общения с психоактивным веществом психологический, да и физический рост прекратился, некоторая инфантилизация наших подопечных перманентно присутствует. Одна наша коллега метко назвала их психический статус “старым детством”. — 218 —
|