Человек-волк и Зигмунд Фрейд

4. Ход данного анализа

Такова история болезни, приведшая пациента ко мне. Должна признаться, что сначала мне с трудом верилось, что передо мной тот самый Человек-Волк, о котором шла речь в работе «Из истории одного детского невроза» и которого позднее Фрейд описал как почтенного, безукоризненно честного и добросовестного человека, надежного с любой точки зрения. Представившийся мне человек был повинен во множестве мелких обманов: он скрывал от своего благодетеля, с которым у него были все основания быть искренним, наличие у него денег. Самым поразительным же было то, что он совершенно не осознавал своей нечестности. Он просто не придавай значения тому, что в действительности принимает деньги под фапьшивым предлогом (учитывая, что эти драгоценности стоили, как он считал, тысячи долларов).

Во время анализа его поведение было лицемерным. Он отказывался обсуждать свой нос или свои отношения с дерматологами. Любое упоминание о Фрейде сопровождаюсь странным «-нисходительным смешком. Он многословно рассуждал о чудесах психоанализа как науки, о точности моей техники, о которой он сразу же счел себя вправе судить, о том, что он спокоен за себя, отдавшись в мои руки, о том, как я была добра, согласившись бесплатно лечить его, и тому подобных вещах. Когда я проходила через приемную перед его визитом, я видела, как он шагает взад и вперед, разглядывая себя сначала в большом зеркале, а потом в маленьком карманном зеркальце. Но едва я коснулась его поведения, как он непреклонно заявил: существуют другие темы для обсуждения, помимо его носа, и пока они не будут прояснены,- а это дело нескольких недель,- пациент не собирался уделять время ничему другому. Когда же, наконец, дело дошло собственно до его носа, стали очевидными глубинные корни этой непреклонности а твердокаменной закрытости. Всегда необычайно закрытый для каких-либо предложений (что, возможно, связано с его нарциссизмом), он и теперь продолжал укреплять свою непроницаемость; и та черта, которая, как правило, имеет большое значение для точности анализа, стала главным источником его сопротивления.

Первое сновидение пациента было версией известного сна с волками, в то время как многие другие оказались просто его модификациями. Произошло одно забавное изменение: волки, ранее белые, теперь были неизменно серыми. Приходя к Фрейду, пациент имел возможность не раз видеть его большую серую овчарку, похожую на прирученного волка. То, что первым снова оказалось сновидение с волками, было воспринято пациентом как подтверждение того, что все его затруднения восходят к отношениям с отцом; поэтому он был рад, что анализ с ним проводила женщина. Это утверждение обнаружило его стремление избегать своего отца, хотя в нем содержалось зерно истины. Безусловно, он чувствовал себя в большей безопасности с женщиной, потому что, таким образом, он избегал гомосексуального переноса, который, очевидно, в тот момент был настолько сильным, что мог бы стать скорее препятствием для лечения, чем его средством. Дальнейший ход лечения, как мне кажется, подтвердил эту точку зрения.