|
Лето 1926 года возвратило полный набор симптомов64. 16 июня он позвонил Фрейду и получил ежегодную сумму собранных для него денег. Он, конечно, ничего не сказал о своих симптомах. Двумя днями ранее он был на приеме у терапевта из Krankenkasse, которому он часто звонил в последнее время в связи с резко усилившимися сердцебиениями. Он прочитал в газете статью, в которой утверждалось, что рыбий жир приводит к сердечным заболеваниям; и поскольку он, по неизвестной причине, последние два года принимал рыбий жир, то теперь страшно перепугался, не причинил ли себе вреда. Доктор поставил диагноз «сердечный невроз» 17 июня, на следующий день, пациент вдруг решил пойти к дерматологу, который в прошлый раз нашел слова для того, чтобы успокоить его. Он немедленно осуществил это решение. Дерматолог не обнаружил никаких шрамов после воспаления сальных желез? но, с другой стороны, констатировал, что участок, подвергшийся лечению электролизом (сам он рекомендовал диатермию) зарубцевался и выделяется. На замечание пациента, что-де эти рубцы со временем должны пройти, он возразил, что рубцы никогда не исчезнут и не подлежат никакому лечению. Разве ж такие вещи лечатся электролизом? Неужели пациент действительно был у опытного дерматолога? Это совершенно не похоже на работу специалиста. При этих словах пациентом овладело отчаяние, какого ему, пожалуй, никогда еще не приходилось испытывать при всех своих прежних болезнях. Он не видел никакого выхода. Слова дерматолога о том, что «рубцы никогда не исчезнут», все время звучали у него в ушах. Его главной заботой теперь стало постоянно смотреться в карманное зеркальце, пытаясь определить степень своей обезображенности. С этим маленьким зеркальцем он не расставался ни на миг. Время от времени он посещал дерматолога, умоляя его помочь и настаивая на том, чтобы хоть как-то улучшить положение, если уж нельзя излечить. Врач же отвечат, что сделать ничего нельзя, да и нет нужды: ведь на носу заметна лишь тонкая белая полоска, которая была бы к лицу и примадонне. Пытаясь успокоить пациента, врач посоветовал ему отвлечься от мыслей о своем носе, который явно превратился в idee fixe. Но теперь его слова не оказывали никакого действия на пациента. Они были для него подаянием, брошенным нищему калеке. (У Фрейда в работе «Из истории одного детского невроза» показано, что отношение к нищим, особенно к глухонемым слугам, восходит к нарциссической жалости, связанной с кастрированным отцом.) Он отправился к третьему дерматологу, который нашел, что ничего ужасного с носом пациента не случилось. В состоянии полной безнадежности пациент то и дело задавался вопросом: как мог профессор X., ведущий дерматолог Вены, причинить непоправимое увечье своему пациенту? Было ли это случайностью, или, быть может, здесь таился бессознательный умысел? И где,- продолжал рассуждать этот необычайно начитанный и проницательный пациент,— где кончается бессознательное и начинается сознательное? В конце концов пациент возненавидел профессора X. как своего смертельного врага. — 197 —
|