Человек-волк и Зигмунд Фрейд

Через три дня пациент отправился в деревню вместе со своей женой. Отпуск был приятным. Несмотря на то, что пациента все еще слегка беспокоили мысли о его носе и шрам от электролиза, это не мешало ему наслаждаться отдыхом. Он рисовал, совершал прогулки и вообще чувствовал себя хорошо. По возвращении в город осенью он чувствовал себя нормально, вот только шрам на носу занимал его, пожалуй, больше, чем следовало бы

Теперь его снова начали донимать зубы. Его новый дантист поставил ему пять пломб и настойчиво предложил сделать новую коронку. Но пациент, усомнившись в правоте дантиста, отказался ставить коронку, пока не проконсультируется с другим дантистом, который в свою очередь уверил его, что коронка совершенно излишня, но не мешало бы запломбировать еще шесть зубов. Поскольку же прошло всего лишь два месяца, как были постаапены пять пломб, пациент преисполнился недоверия и к этому дантисту и обратился еще к одному. Этот последний сказал ему, что коронка действительно требуется, но что надо ставить не шесть, а всего две пломбы! Но поскольку, по мнению третьего дантиста, первый оказался прав насчет коронки, пациент решил вернуться к нему, хотя, сделав это, он собирался поставить и новые шесть пломб. Но врач из Krankenkasse отказался произвести столько операций на зубах, добавив при этом, что было бы жалко испортить такие прекрасные зубы таким количеством пломб. Еще он попросил пациента не передавать никому его замечание; это показалось пациенту настолько странным (несомненно, из-за скрытого гомосексуального восхищения), что тот пересказал его своему другу, осматривавшему его нос. Этот друг порекомендовал ему дантиста, которого он знал как человека опытного и рассудительного, способного оценить работу всех остальных. Имя этого человека, несомненно, старейшины среди дантистов, было — доктор Вольф!

Второй доктор Вольф одобрительно отозвался о работе последнего дантиста, после чего пациент вернулся к нему, хотя и был раньше неудовлетворен его работой. Теперь этот дантист сказал пациенту, что у него «неправильный прикус» (один из многочисленных дантистов уже говорил ему об этом), и что это вскоре может стоить ему не только пломб, но и зубов.

До Рождества 1925 года, несмотря на некоторое беспокойство по поводу того, когда наконец исчезнет шрам на носу, мой пациент, у которого к тому же возникли сложности на работе, чувствовал себя довольно хорошо. Но в начале 1926 года проблемы с носом снова выступили на первый план, все больше и больше завладевая его вниманием. С приближением Пасхи зеркало снова стало играть важную роль, и у пациента появились сомнения относительно того, исчезнет ли вообще когда-нибудь этот шрам, если он не изгладился за целый год.