Пигля.Отчет о психоаналитическом лечении маленькой девочки

Габриела: Да.

Теперь она перешла к вопросу о своей сумке, которая лежала на полу, где она сидела.

Габриела: У меня в сумке ключ. Он здесь внутри. Надеюсь, что он там [и она принялась искать его на ощупь]. Он отпирает твою дверь. Я запру ее тебе, если ты захочешь выйти. У тебя же здесь нет ключа, да?

Габриела долго возилась с запором своей сумки, бормоча: “Ничего не получается; нет, получается”. Она продолжала его запирать, прилагая чрезмерные усилия. Наконец, закончила это дело и вздохнула, показывая, что проделала огромную работу (по преодолению конфликта).

Габриела вернулась к игрушкам, стала рассматривать маленькую корзину. Я все еще ничего не говорил, кроме того, о чем уже сообщил. Она взяла “собачку” (барашка) и ткнула ее в живот. Это напомнило мне о том, что она уже делала на двух или трех предыдущих встречах, кульминацией чего было создание огромного ералаша во время последнего приема. Она воткнула палец в живот другой зверюшки и рассыпала ее внутренности по всему полу. Конечно, это ей напомнило о том же самом, и она сказала: “Мистер Винникотт, а где та собачка?” Я показал на конверт, в котором находилась выпотрошенная собачка, и она сказала: “Ох!”

Габриела снова занялась автомобильчиком, стала приставлять его к носу и ко рту. Взяла карандаш, который оказался красным мелком, ткнула его в свой собственный живот, а затем стала раскрашивать юбку лампочной дамы и приделала лампе шляпку (приладила чашечку от “Оптрекса”). Она стучала по верхушке лампы карандашом, возможно, пытаясь ее раскрасить, а потом сняла юбку с лампы, которая, как она говорила, представляла ее саму как взрослую даму, и стала царапать под ней карандашом. После это вернула юбку на место. Юбка теперь была красного цвета. Потом поставила возле большого домика маленькую фигурку.

Я: Что это?

Габриела: Он стреляет в церковь [затем она вы­сказала то, что все время было у нее на уме]. Что с собачкой в сумке? Где она там?

Я: Посмотри, если хочешь.

Габриела: Ладно.

Она принялась исследовать с предельной осторожностью, потратив на это массу времени и, в конце концов, так и не вынула собачку из конверта. Наконец, она его скатала и убрала обратно под полку, сказав: “У нее нос отлетел; она потеряла свой нос; собачка в сумке”.

Я: В прошлый раз ты вытащила из нее все внутренности и разбросала по полу.

Габриела: Да.

Я стал играть интерпретациями: “Это — грудь, если я мама; или пися, если я папа”. Она очень твердо сказала: “Нет, эта штучка — пися” (“нет” означало не грудь).