|
Много позитивных изменений должно было произойти в эволюции западного сознания, прежде чем это стало возможным. Всю эту историю описал с большой убедительностью Уайт в книге сознательное до Фрейда». Без развития науки в XVI, XVII и 4VIII столетиях Фрейд и Юнг никогда бы не продвинулись к открытию бессознательного, и Юнг не сформулировал бы принцип психической энергии, сообщив нам, что психология — не просто ((знание» психики, но живой опыт расширения сознания [111]. Современная психология уже не та, что прежде, когда концепция бессознательного была впервые введена Зигмундом Фрейдом. Ее формулировки с того времени настолько пронизали нашу культуру, теперь мы в значительной степени ассимилировали ее значение, примеру, Герхард Адлер, ведущий юнгианец, утверждает, что сейчac бессознательное бесполезно как концепция [112]. Хотя я и не согласен с этим, он указывает на факт, что бессознательное — это не «цифическая реальность, где платоновские модели бытия торжествуют в вечном величии, и не мусорный ящик, куда мы пытаемся вы6росить болезненные личные мысли или аффекты. Нам не нужно дальше использовать ни бессознательное периода Фрейда, ни бессознательное Юнга. Адлер цитирует Юнга, определившего эго как «комплекс, составленный прежде всего из общего осознавания вашего тела, вашего существования, и, затем, из данных вашей памяти; у вас есть определенная идея о существовании непрерывной последовательности воспоминаний» [113]. Адлер приводит парадоксальные, но очень важные свидетельства пациентов, проходящих анализ, что в современных «ах представлено «виденье и воспоминание врожденного паттерна Несознательной целостности и ее будущей возможности, направления или цели» [114]. Это неизбежно дает взгляд на самость, аналогичный платоновской концепции врожденной памяти идеальных образов. Ад лер пишет: Если., рассматривать концепцию Платона серьезно — и a fortiori учение Юнга — было бы правильно говорить о самости как базовой и решающей целостности, и поэтому мы могли бы оценить тот факт, что, что бы мы не переживали посредством нашего это, это переживание является только эхом или отголоском, или эфемерной конфигурацией самости [115]. Можно было бы возразить, что эта точка зрения просто возвращает современную психологию назад к номиналистической позиции, которая снова противопоставляется реалистической позиции экстравсртированной науки. Но в свете современной физики и признания ком-плементарности между данными физики и данными аналитической психологии мы достигли того среднего пространства между двумя позициями, из которого видится новое единство, исследованное Л Л. Уайтом в его труде «Следующий этап развития человека» Наша современная ситуация, как ее описывает Мария-Луиза фон Франц: — 66 —
|