|
Материнский комплекс... не является внутренним воспроизведением или «видеозаписью» личного опыта матери самой по себе, но продуктом ее взаимодействия со специфическим филогенетическим компонентом в созревающей психике ребенка [128]. Т.к. мы имеем дело с латентными воспоминаниями, мы не можем судить о матери объективно, но обращаемся с «вызванными ею архетипическими переживаниями» [129] в ребенке или во взрослом. (Полная картина отношений матери и ее ребенка с первичной самостью этим еще не исчерпывается — об этом полезно прочитать на последующих страницах Стивенса) [130]. Пример материнского комплекса во взрослом мужчине может проиллюстрировать, что подразумевается под «архетипическими переживаниями, актуализированными матерью». Один мужчина немного боялся женщин, хотя был нормально восприимчив к их влиянию и радовался, когда оно было благоприятным. Но за его казалось бы удачной стратегией или, возможно, как раз из-за нее, он выстроил защитную систему, чтобы застраховать их от любого дискомфорта, который они могли бы испытать в его присутствии, т.о. предотвращая любую опасность для собственной самооценки из-за их негативной критики. Я должен был спросить себя, чьей негативной критики он боялся в детстве, и, конечно, я предположил бы, что материнской. Но дальнейшая информация показала, что у него была очень любящая мать, окружавшая детей непрерывным теплом своих добрых чувств. То, что вышло на свет в его снах, был образ архетипа Ужасной Матери, который подсказал мне, что его собственная мать с ее исключительной добротой пробудила внутренний образ Великой доброй Матери с такой силой, что активизировалась биполярная природа архетипа. Поэтому «хороший» образ матери сменился на «плохой» как будто в поисках баланса между ними двумя. Совершенно ясно, что его страх женщин был страхом этого негативного аспекта архетипа. Работа в анализе научила его отношению к ним как к людям, а не только как к носителям архетипического образа. В конце он стал принимать женскую критику, когда ее заслуживал. Через признание архетипического образа Великой Матери он научился исправлять культурный предрассудок, из-за которого его мать воплощала христианскую модель матери, которая должна быть любящей сострадательной Марией из Евангелия. В восточных традициях Великая богиня была не только сострадательной, но и (более часто) гневной, проявляя безличное пренебрежение и действительно уничтожая ретрогрессивные формы жизни. Она символизирует природу с ее разрушением отмирающих форм жизни и последующей регенерацией. Этот природный цикл воплощен в устрашающей фигуре Кали — культурной форме Великой Матери в Индии. — 71 —
|