Основы психоанализа

[221]

ко говорить, кричал, смотрел на меня. Я видела его лицо, очень боялась, но все равно не заплакала.

Тогда он схватил меня за волосы и ударил об стенку, но я решила, что не буду плакать, и не плакала. Я пони­мала, что он нарочно пугал — то смеялся, то кричал на меня. А потом достал из кармана нож или бритву, что-то блестящее, было плохо видно, и стал резать себе лицо и руки. Кажется, разрезал бровь или веко {показывает на себе), сделал порез на щеке, а потом разрезал на руке ве­ну, потекла кровь, и он этой кровью пытался рисовать на стене что-то. Я тогда поняла, что эти картины нарисова­ны кровью, и запах тоже крови. Он упал, закричал, по­пытался встать, а я убежала, сильно испугалась. Родите­лям ничего не сказала, сказала, что упала на лестнице в темноте, они меня поругали, чтоб я вечером не ходила, где не надо.

Я после этого несколько лет плохо говорила по-русски, но случай на всю жизнь запомнила. Вот, например, я сов­сем не ем мясо, не могу даже смотреть на сырое мясо, по­тому что в нем кровь. Я потом, когда выросла (мне лет 14 было), стала нарочно ходить вечером одна, надеялась его встретить. Потому что боялась, что он там умер, в подва­ле, из-за этого. Я стала интересоваться абстрактной живо­писью, всегда на выставки хожу, читаю о ней книги. Те картины на стенах, мне кажется, были абстрактными.

Случай этот я никому никогда не рассказывала, сама пыталась понять. После школы пошла санитаркой в опе­рационную, хотела понять, как хирург режет человека и все равно добро делает. Хотя и крови боялась, но работа­ла почти год. (Пауза. Явно Айше пытается высказать связь между детской травмой и своей нынешней жизнью). Я из-за этого с людьми теперь почти не спорю и не ссо­рюсь, никогда другого человека не обвиняю, а хочу его понять. Вот недавно мы с подругой разговаривали, она на меня обиделась, потому что не поняла. А я на нее обиде­лась, что она не понимает. И сразу почувствовала себя виноватой, понимаете? Я очень хочу людей понять, по­этому пошла на психологию. И мне трудно, когда я чело­века не понимаю, страшно. Такая проблема у меня.

[222]

Во время рассказа Айше стояла абсолютная тишина, все напряженно слушали и сопереживали. ("Создалось впечатление, как будто пересказывается фильм гениаль­ного режиссера", — говорили позже участники семинара). Экзистенциальный статус ситуации был столь очевидным, что начинающие ко-терапевты в своем стремлении по­мочь забыли о привычных опасениях, связанных с недо­статочным уровнем собственных психотерапевтических навыков и умений. Они сразу попытались прояснить связь между непониманием маленькой Айше действий маньяка и актуальной проблемой взрослой женщины.