[225] нала". Напряжение, и без того высокое, все возрастало. Поэтому я поступила так: С (супервизор): Давайте попробуем разобраться в подлинной природе проблемы, а также в том, как эта природа связана с ситуацией терапии. Айше не понимает выразительной мимики, в детстве она не поняла картин и поведения высокого черноволосого парня. Ко-терапевты не понимают ее восприятия травмирующего эпизода и поэтому не понимают, как помочь Айше. Если Айше поймет их трудности, терапевты поймут, в чем заключается помощь. И тогда будут решены сразу две проблемы: та, о которой рассказывает Айше, и проблема самих терапевтов — они станут более уверенными в своих профессиональных возможностях. Таким образом, перед ко-терапевтами встала та же проблема экзистенциального понимания, которую пыталась решать в течение жизни их клиентка. Именно страх не понять другого человека, экзистенциальная вина перед "художником" (Айше не случайно называет его так), а не страх перед маньяком, страх насилия, лежит в основе трудностей клиентки. Этот страх преобразован теперь в задачу объяснить другому свой внутренний мир, глубинную природу переживаний. Терапевты знают, что если они поймут Айше, то тем самым поймут, что делать дальше и преодолеют свой собственный страх непонимания операциональной стороны психотерапевтического воздействия. Посовещавшись, ко-терапевты (соответственно первый обозначен ПТ, и второй — ВТ) пробуют снова: ВТ: Мы не можем понять чего-то очень для тебя важного, Айше, хотя и очень стараемся. Что-то от нас ускользает. ПТ: Что-то важное для Вас, а для нас, наверное, второстепенное, я так думаю. ВТ: Что было самым важным тогда, в детстве? Айше: Эти картины на стенах. Если бы я их посмотрела, все, может быть, было бы по-другому. С (обращаясь к ко-терапевтам): А для Вас что в рассказе Айше самое важное, самое главное? [226] ПТ: Ну, сам рассказ... он такой, мороз по коже. ВТ: Не каждый клиент переживает в детстве эпизод встречи с маньяком. С: Для Айшг этот страшный эпизод — встреча с художником, а для большинства присутствующих — рассказ о встрече с маньяком. Продумайте, почему возникло такое отличие? Оба терапевта, наконец, понимают Айше и ее видение ситуации: ВТ: Ты не виновата, что не рассмотрела картины тогда! Любой четырехлетний ребенок просто испугался бы, и все. ПТ: Да и что можно понять в абстрактной картине в четыре года! ВТ: Раз ты не поняла тогда, то сейчас ты как бы запрещаешь себе понимать мимику — из-за того, что в детстве мимика этого парня помешала тебе понять его картины. — 157 —
|