Основы психоанализа

[217]

состоит в том, что это структурирующее начало, некий порядок, место культуры, где осознаются и распутывают­ся "судьбы влечений". Структурированное, упорядочен­ное бессознательное (желания Реального) обретает сим­волические формы для выражения, или, в терминологии Лакана, невыразимая реальность бессознательного, озна­чаемое, находит для себя означающее.

Пожалуй, одним из самых темных (и часто поэтому толкуемых превратно) мест лакановской теории является связь между Воображаемым (Я) и Символическим, име­ющая природу смерти. В отличие от Воображаемого субъ­екта (отчуждающей иллюзии, набора идентификаций), субъект Реального, по Лакану, есть субъект, испещрен­ный зияниями — провалами, отверстиями бесконечных полиморфных беспредметных желаний, желаний sui generis, "нехватки ничто". Этот бессознательный субъект обретает [ощущение] себя в моменты Символического означивания желаний, противоположные по своей при­роде Воображаемому удовлетворению. Для личностного Я восприятие таких моментов маркировано удовольстви­ем, однако последнее слишком часто повергается вытес­нению, на месте которого остается аффект. Страх смерти (не рационализированные Воображаемые представления типа "вот-умру-тогда-пожалеете!", а подлинный смерт­ный ужас) — аффект, помечающий главное зияние, ту са­мую "нехватку ничто", которая и составляет экзистенци­альную основу нашего Бытия-к-смерти46.

Может быть, для лучшего понимания стоит обратиться к первоисточнику. Лакан писал об этом неоднократно;

нижеследующий текст — это прямое разъяснение данно­го тезиса, ответ участнице семинара на вопрос о связи между Я и смертью:

"Как определить место Я по отношению к общей речевой практике и тому, что лежит по ту сторону принципа удовольст­вия?... В конечном счете, между субъектом-индивидом, с одной стороны, и субъектом, смещенным по отношению к центру, субъектом по ту сторону субъекта, субъектом бессознательного, с другой, устанавливаются своего рода зеркальные отношения.

[218]

Само Я является лишь одним из элементов той общей для всех речи, которая и есть речь бессознательная. Именно в ка­честве самого себя, в качестве образа, включено оно в цепоч­ку символов. Оно представляет собой необходимый элемент введения реальности символической в реальность субъекта, оно связано с зиянием, которое налицо в субъекте с самого начала. В этом, первоначальном своем смысле оно оказывает­ся в жизни человеческого субъекта ближайшей, интимнейшей и самой доступной формой, в которой является ему смерть.