|
В основном те же вещи справедливы в отношении сопротивления и защит. Интерпретация должна объяснить, как исторически развилась эта система защит, и почему со временем она стала необходимым способом овладения ситуацией. Далее, интерпретация должна выявить, какие искажения возникают, когда старые защиты действуют в текущей ситуации, которая в корне отличается от той первоначальной ситуации, в которой они сформировались. Позже на проспективном уровне интерпретация должна сказать что-нибудь о судьбе этих защит, причем интерпретация должна сохранять их частично бессознательными, так как никто не может жить без защит. Я не приравниваю персону этой системе защит, но просто хочу указать, что эти защитные образования локализованы в персоне и эго-комплексе и что, в конце концов, значимость интерпретации не может и не должна основываться на демонтаже или отвержении здоровых и функционирующих компонентов персоны и эго. Если бы это произошло, вместо диалектического и синтетического процесса между сознанием, и бессознательным, процесс интерпретирования привел бы к простому катектированию сознания с ранее бессознательными компонентами, которые таким образом отыгрывались бы. Примером служит неоднократно обсуждаемая проблема сильных латентных гомосексуальных содержаний, которые проявляются незначительно и не задерживаются в целой личности. Предлагая это очень емкое определение интерпретации, я хотел бы объяснить детали процесса интерпретации и основания, на которых покоится аналитический процесс, прежде чем дам пример, как выглядит интерпретация на практике. Затем я собираюсь поделиться некоторыми размышлениями по чрезвычайно сложной проблеме времени интерпретации в аналитическом сёттинге. Чтобы правильно понять первую тему, нужно вначале усвоить, что каждая аналитическая интерпретация имеет две цели: во-первых, открытие сознания, что позволит войти бессознательным содержаниям, во-вторых, помочь пациенту понять бессознательные содержания символически. Первая цель тесно связана с проработкой сопротивления и защит, и аналитику нужно всегда помнить предостережение Юнга («Психология переноса», C.W. 16), что сопротивление предполагает уязвимость и оно не должно быть разрушено преждевременно или насильственно. Это не запрещает нам интерпретировать или пытаться делать сознательными сопротивление и защитные образования, но эти действия должны быть предприняты только в тот момент, когда и аналитик, и пациент уверены, что больше не нужно к ним прибегать. Мы часто будем возвращаться к этой паре противоположностей— сопротивление и защиты, с одной стороны и содержание комплекса с другой. Сперва обратим внимание на содержание комплекса. Признавая важность снов и процесса интерпретации сновидений {что характерно для аналитической психологии), мы должны ясно понимать, что бессознательные содержания комплексов выражаются не только во снах и должны быть интерпретированы не только с точки зрения снов. Поэтому принципиально важно, чтобы интерпретация бессознательных содержаний ориентировалась на актуальный комплекс и принимала в расчет самый широкий спектр проявлений комплекса. Собирая бессознательные содержания, в добавление к отслеживанию снов пациента, ассоциаций и амплификации нужно также учитывать невербальные сигналы пациента, сам его способ восприятия, поведение в обычных ситуациях, грезы и активное воображение, а также поведение пациента в условиях аналитического переноса и контрпереноса (момент, к которому мы вернемся позже). В процессе интерпретации мы должны уделять внимание не только снам, но совокупности всех выражений конкретного бессознательного комплекса, в основе которого, по моему опыту, почти всегда скрытое архетипическое ядро. Этот подход не оспаривает важности снов как царской дороги в бессознательное, но я считаю ущербной любую односторонность, будь то ориентация только на интерпретацию снов или только на перенос. Любая односторонность со стороны аналитика постепенно вызывает односторонность у пациента, которая не стыкуется с множественностью и разнообразием жизненных процессов и обязательно ведет к узости мировосприятия. Относительно вербальной формы того, что мы говорим пациенту о бессознательном содержании, мне кажется важным замечание Юнга, высказанное им на «Семинаре о детских снах» (Jung1938/1941), что надо использовать собственные образы пациента и пытаться оставаться как можно ближе к этим образам. Как говорил Юнг, слон для каждого человека означает разное; однако мы вынуждены верить, что в природе существует не только случайность и хаос, но также те образы, которые относятся к естественным закономерностям, и что есть каузальность, а не чистый произвол. Конечно, это не освобождает нас от формулирования абстрактных гипотез, но в аналитическом процессе образное мышление, которое выражает идею более полно, играет более важную роль, чем абстрактные построения (Dieckmann1960). — 125 —
|