Методы в аналитической психологии

Теперь возникает вопрос: «А как это происходит на практике?» Действительно ли возможна описанная «завершенная интерпретация»? Как мы говорили, она должна содержать вербальное описание содержания комплекса, а также сопротивления и системы защит, возведенных вокруг него, в терминах происхождения, текущей жизненной ситуации и конечного или проспективного развития. В анализе, скажем, какого-нибудь материнского комплекса это описание составило бы целую монографию. В реальности «завершенную» интерпретацию можно дать, только когда аналитик вышел из-под огня переноса и контрпереноса, т.е. после перерыва в анализе, размышляя ретроспективно.

Здесь, как и во многих других случаях, требование «завершенной» интерпретации является идеализированным, чем-то утопическим, нереализуемым на практике. Конечно, можно сказать, что это дает основание для того, чтобы выкинуть подобного рода теорию, ограничившись данными, действительно присущими аналитическому процессу, и практическими возможностями, и начать искать теорию интерпретации, которая подтверждалась бы конкретными фактами. Но такой подход не учитывал бы проспективную финальную точку зрения и синтетический аспект, столь жизненно необходимый в аналитической психологии. Отречение от утопии приводит не только ученого, но и человечество вообще, к смертельной кастрации и порабощению конкретными фактами. Эрнст Блох рассуждал на эту тему в книге DasPrinzipHoffnung{«Принцип надежды»). В одном отрывке он говорит:

Если мы не видим горизонта и реальность ограничивается тем, что есть перед глазами, то она мертвая, натуралисты и эмпирики занимаются здесь мертвыми объектами. Если оке горизонт просматривается насколько возможно широко, реальность проявляется такой, какова она есть на самом деле — сеть диалектических процессов, происходящих в незавершенном мире, в мире, который был бы абсолютно неподвижен, не будь в нем великого будущего и заключенных в нем реальных возможностей (Bloch1976, р. 257).

Аристотель также знал это, когда писал в своей «Метафизике»: «У всего, что возникает естественным или искусственным образом, есть цель, так как каждый процесс становления может продолжиться или прерваться...» (Aristotle, MetaphysicsVII, 7). Продолжая эту линию размышлений, теоретический идеал требует от нас учиться для развития своих способностей — для продвижения процесса становления и, следовательно, процесса становления сознательным и реализации.

Мы должны задать себе вопрос: «Есть ли практические основания для отделения интерпретации от других форм взаимодействий, происходящих между аналитиком и пациентом?» Прежде всего, важно понять, что «завершенная» интерпретация — это процесс, продолжающийся в течение долгого периода анализа и никогда не происходящий за несколько сессий. Подобно тому, как мозаика состоит из разных маленьких камешков, интерпретация собирает вместе отдельные неполные интерпретации, которые вращаются вокруг активного бессознательного комплекса. Отдельные камешки мозаики не укладываются в линейную последовательность. Аналогично, даже после того, как аналитик придет к пониманию комплекса, бессознательное все еще руководит процессом и отдельные компоненты интерпретации все еще корректируются материалом, который предлагает пациент. Аналитик должен выбирать направление интерпретации каждый момент и решать, фокусироваться ли на бессознательном содержании или на защитах. По моему опыту никогда нельзя сказать определенно, нужно ли сопротивление интерпретировать раньше бессознательного материала или наоборот. Скорее, приоритет периодически меняется. Поэтому, например, если на одной сессии подавленные сексуальные фантазии пациента дошли до сознания в качестве бессознательной части специфического комплекса в той степени, в которой пациент смог об этом говорить, то на следующей сессии этот процесс может не продолжиться, могут возобладать старые защиты или развиться новые защитные стратегии. Когда это происходит, аналитик должен подождать, пока материал снова не подойдет близко к сознанию пациента. На практике это означает, что аналитик делает замечание пациенту, что тот защищает ся, или у него возникает смутное чувство задержки аналитического процесса. Только после интерпретации сопротивления можно снова исследовать содержания, возникающие из бессознательного. Чтобы не быть захваченным им в этом процессе, нестабильный эго-комплекс пациента отбирает бессознательный материал, чтобы ассимилировать и интегрировать его. В отношении переноса и контрпереноса мы должны напоминать себе, что этот процесс является взаимным, и что аналитик и пациент вместе вовлечены в работу над сформировавшейся между ними бессознательной констелляцией. Следовательно, вышеупомянутые сексуальные фантазии могут вначале оказывать сильное эротическое воздействие на контрперенос аналитика, что может давать контрпереносное сопротивление. Но после его осознания, каждый аналитик должен признать без чувства вины, что ему также нужно время, чтобы понять и интегрировать то, что констеллировано в нем заразным интенсивным эмоционально нагруженным психическим материалом.