|
Эитингон был богат, и это его редкое достоинство неизменно упоминается всеми, кто писал о нем. Джонс, к примеру, говорит о нем как о единственном во всем мире психоаналитике, который имел в те годы частный капитал. Известно, что он финансировал из своих средств создание психоаналитического издательства в Вене, выпускавшего труды Фрейда, журналы ассоциации и пр.; образование Берлинского института, директором которого он был; создание знаменитого скульптурного портрета Фрейда, и многое другое. Эитингон же был ответствен и за небольшие суммы, которые периодически передавал от имени Фрейда Лу Андреас-Саломе, лишившейся своих средств по вине большевиков, но умудрявшейся помогать все же вплоть до 30-х годов своей семье, оставшейся в России. Наконец, в трудные послевоенные времена он часто одалживал деньги самому Фрейду, чем даже вызывал недовольство в семье последнего. Сам же Фрейд высоко ценил такого рода помощь. О характере их отношений может дать представление его письмо, адресованное Эйтингону в ознаменование 15-летнего юбилея их знакомства (в 1922 г.): „В течение многих лет я видел Ваши попытки стать ближе ко мне, но держал Вас на расстоянии. Лишь после того, как Вы выразили в столь трогательных терминах свое желание принадлежать к моей семье — в самом узком смысле — я позволил себе вернуться к доверчивости своих молодых лет, принял Вас и позволил Вам предоставлять мне самые разнообразные услуги, возлагать на Вас самые разнообразные задачи... Я предполагаю, что наши отношения, которые развились от дружеских до отношений отца и сына, продлятся до конца моих дней" (69). Еще через 10 лет Фрейд поздравляет Эйтингона с пятидесятилетним юбилеем, написав ему: „я редко говорил это Вам, но я никогда не забываю, что Вы сделали для нас за эти годы". Официальное же поздравление Международной психоаналитической ассоциации ее „любимому Президенту" было написано Ференчи. В нем отмечаются „высокие заслуги" Эйтингона, его „необозримая и плодотворная деятельность", „неизменная любезность и готовность помочь". Историки, отмечая выдающиеся заслуги Эйтингона в развитии международного психоаналитического движения, рассказывают о его чрезвычайной предприимчивости и энергии организатора, способности извлекать пользу для своего дела из любых обстоятельств. Э. Ру-динеско, исследование которой вышло в свет до того, как появились компрометирующие Эйтингона материалы, говорит о нем как о герое диаспоры, скитальце, вечно находящемся в поиске своего отечества и своей идентичности, и даже как о Пер-Гюнте XX века. „В Цюрихе он был венец, в Вене берлинец, а в Берлине мечтал о Иерусалиме. Везде он был русским.., а сверх того он был евреем". — 199 —
|