|
Этот политический аспект деятельности Русского общества очень важен. Неправильно было бы представлять себе его лидеров ни как диссидентов, мужественно противостоящих системе, ни как интеллигентных аути-стов, не обращающих внимания на политический процесс и занимающихся исключительно своими больными и своими книгами: и то, и другое понимание лишь уподобляет людей 20-х годов тем, кто получил свой политический и клинический опыт в России полувеком позже. Несходна эта ситуация и с мгновенным подавлением психоанализа в нацистской Германии, которое Джонс характеризует как „одно из немногих удавшихся Гитлеру свершений", Ничуть не похожа она и на привычные для западных аналитиков формы мирного и отчужденного сосуществования с государством. Перед людьми, сделавшими революцию, стала тогда одна главная проблема, включавшая все остальные: новое общество создано, но люди в нем жить не могут, не умеют и, главное, не хотят. Доказательства общеизвестны, советские люди отличаются от остального мира тем, что пережили их на себе. Задумаемся лучше о вариантах выхода из этой ситуации, которые были у тех, кто столкнулся с ней впервые и считал себя имеющими власть над ней. Один вариант был — отступление. Дать людям жить так или почти так, как они хотят, могут и умеют. Этот путь связывают с Лениным и НЭПом. Был другой вариант: искусственный отбор тех, кто готов жить в новом обществе, и устранение всех остальных. Нам знаком и этот путь, он ассоциируется со Сталиным и ГУЛАГом. Кажется, Троцкий, которого его политические противники без конца упрекали в высокомерии, искал третий путь — самый амбициозный и романтический, самый несбыточный. Люди не способны жить в новом обществе — значит надо переделать людей. Переделать природу человека! Но как? Марксизм здесь помочь не мог, он сложившейся ситуации не предусматривал. Приходилось совершать рискованные броски в сторону... Когда читаешь работы Троцкого 20-х годов, начинает казаться, что кремлевский мечтатель искренне верил: вот сейчас он найдет в самой современной науке философский камень, который позволит людям быть счастливыми в созданном им с товарищами обществе. А найдя, он сумел бы оправдать все. Поэтому он, наверно, и был так пассивен в решающие для него и для истории годы, что его ставка была больше, чем власть. Помирить Павлова с Фрейдом; заключить с ними союз от имени победившей партии и взять, наконец, в практическую работу уважаемого хомо сапиенс.1. Как тут не выглядеть высокомерным! Райх в Коммунистической академии — 195 —
|